Принц и нищий (3).

Men born and reared upon the Bridge (люди, родившиеся и воспитанные на мосту) found life unendurably dull and inane elsewhere (находили жизнь невыносимо скучной и пустой в других местах). History tells of one of these (история рассказывает об одном из них) who left the Bridge at the age of seventy-one (который покинул Мост в возрасте 71 года; to leave — покидать) and retired to the country (и ушел на покой в деревню). But he could only fret and toss (но он мог только мучаться и ворочаться) in his bed (в своей постели); he could not go to sleep (он не мог заснуть), the deep stillness was so painful, so awful, so oppressive (глубокая тишина была такой болезненной, такой ужасной, такой давящей). When he was worn out with it (когда он был измотан этим; to wear — носить), at last (наконец), he fled back to his old home (он убежал назад в свой старый дом; to flee — спасаться бегством), a lean and haggard specter (худой и изможденный призрак), and fell peacefully (и упал мирно) to rest and pleasant dreams (на покой = упокоился и приятные сны) under the lulling music (под убаюкивающую музыку) of the lashing waters (плескающихся вод) and the boom and crash and thunder of London Bridge (и шум, грохот и гром Лондонского моста).

In the times of which we are writing (во времена, о которых мы пишем), the Bridge furnished 'object lessons' (Мост поставлял «предметные уроки» = наглядные пособия) in English history (по английской истории), for its children (для своих детей) — namely, the livid and decaying heads of renowned men impaled upon iron spikes atop of its gateways (а именно посиневшие и разлагающиеся головы знаменитых людей, надетые на железные палки, которые торчали над воротами моста). But we digress (но мы отклоняемся от темы).

Hendon's lodgings were in the little inn (местожительство Хендона было в небольшом постоялом дворе) on the Bridge (на Мосту). As he neared the door with his small friend, a rough voice said (когда он приближался к двери со своим маленьким другом, грубый голос сказал):

'So, thou'rt come at last (а, так ты пришел наконец)! Thou'lt not escape again (ты больше не сбежишь). I warrant thee (я обещаю тебе); and if pounding thy bones to a pudding can teach thee somewhat, thou'lt not keep us waiting another time, mayhap (и если истолчение твоих костей в пудинг может научить тебя чему-либо, ты не заставишь нас ждать в другой раз)' — and John Canty put out his hand to seize the boy (и Джон Кэнти протянул свою руку, чтобы схватить мальчика).

Miles Hendon stepped in the way (Майлс Хендон преградил ему путь: «ступил в путь»), and said (и сказал):

'Not too fast, friend (не слишком быстро = полегче, мой друг). Thou art needlessly rough (ты без надобности резок), methinks (я думаю). What is the lad to thee (что тебе этот парнишка)*'

'If it be any business of thine to make and meddle in others' affairs (если это твое дело — вмешиваться в дела других людей), he is my son (он мой сын).'

''Tis a lie (это ложь)!' cried the little king, hotly (закричал маленький король, горячо).

'Boldly said (смело сказано), and I believe thee (и я верю тебе), whether thy small head- piece be sound or cracked (будь твоя маленькая голова цела или нездорова), my boy (мой мальчик). But whether this scurvy ruffian be thy father or no (но является этот жалкий негодяй твоим отцом или нет), 'tis all one (это все равно), he shall not have thee to beat thee and abuse (он не получит тебя, чтобы бить тебя и унижать), according to his threat (согласно его угрозе), so thou prefer to abide with me (так что ты предпочитаешь остаться со мной).'

'I do, I do (я делаю = я хочу) — I know him not (я не знаю его), I loathe him (я ненавижу его), and will die before I will go with him (и умру, прежде чем пойду с ним).'

'Then 'tis settled (тогда это улажено), and there is naught more to say (и больше нечего сказать).'

'We will see, as to that (мы еще посмотрим, что касается этого)!' exclaimed John Canty (воскликнул Джон Кэнти), striding past Hendon to get at the boy (шагая мимо Хендона, чтобы добраться до мальчика); 'by force shall he (силой будет он) —'

'If thou do but touch him, thou animated offal (если ты только тронешь его, ты, двуногая падаль), I will spit thee like a goose (я проколю тебя как гуся)!' said Hendon, barring the way (сказал Хендон, преграждая путь) and laying his hand upon his sword-hilt (и кладя руку на рукоять меча). Canty drew back (Кэнти отступил назад). 'Now mark ye (теперь смотри),' continued Hendon (продолжал Хендон), 'I took this lad under my protection (я взял этого мальчишку под свою защиту) when a mob such as thou would have mishandled him (когда толпа, такая, как ты, плохо обходилась с ним), mayhap killed him (может быть, убила бы его); dost imagine I will desert him now to a worser fate (можешь ли ты представить себе, что я обреку его на еще худшую судьбу)* — for whether thou art his father or no (ибо отец ты ему или нет) — and sooth to say (и, по правде говоря), I think it is a lie (я думаю, это ложь) — a decent swift death (приличная быстрая смерть) were better for such a lad (была бы лучше для такого паренька) than life in such brute hands as thine (чем жизнь в таких жестоких руках, как твои). So go thy ways (так что иди своей дорогой), and set quick about it (и поторопись: «устрой быстро насчет этого»), for I like not much bandying of words (так как я не люблю много перекидываться словами; to bandy — перекидываться, обмениваться /мячом; словами, комплиментами и т. п./), being not overpatient in my nature (будучи не излишне терпеливым по своей натуре; patient — терпеливый).'

retire [r**ta**], digress [da**gres], seize [si:z]

Men born and reared upon the Bridge found life unendurably dull and inane elsewhere. History tells of one of these who left the Bridge at the age of seventy-one and retired to the country. But he could only fret and toss in his bed; he could not go to sleep, the deep stillness was so painful, so awful, so oppressive. When he was worn out with it, at last, he fled back to his old home, a lean and haggard specter, and fell peacefully to rest and pleasant dreams under the lulling music of the lashing waters and the boom and crash and thunder of London Bridge.

In the times of which we are writing, the Bridge furnished 'object lessons' in English history, for its children — namely, the livid and decaying heads of renowned men impaled upon iron spikes atop of its gateways. But we digress.

Hendon's lodgings were in the little inn on the Bridge. As he neared the door with his small friend, a rough voice said:

'So, thou'rt come at last! Thou'lt not escape again. I warrant thee; and if pounding thy bones to a pudding can teach thee somewhat, thou'lt not keep us waiting another time, mayhap' — and John Canty put out his hand to seize the boy.

Miles Hendon stepped in the way, and said:

'Not too fast, friend. Thou art needlessly rough, methinks. What is the lad to thee*'

'If it be any business of thine to make and meddle in others' affairs, he is my son.'

''Tis a lie!' cried the little king, hotly.

'Boldly said, and I believe thee, whether thy small head-piece be sound or cracked, my boy. But whether this scurvy ruffian be thy father or no, 'tis all one, he shall not have thee to beat thee and abuse, according to his threat, so thou prefer to abide with me.'

'I do, I do — I know him not, I loathe him, and will die before I will go with him.'

'Then 'tis settled, and there is naught more to say.'

'We will see, as to that!' exclaimed John Canty, striding past Hendon to get at the boy; 'by force shall he —'

'If thou do but touch him, thou animated offal, I will spit thee like a goose!' said Hendon, barring the way and laying his hand upon his sword-hilt. Canty drew back. 'Now mark ye,' continued Hendon, 'I took this lad under my protection when a mob such as thou would have mishandled him, mayhap killed him; dost imagine I will desert him now to a worser fate* — for whether thou art his father or no — and sooth to say, I think it is a lie — a decent swift death were better for such a lad than life in such brute hands as thine. So go thy ways, and set quick about it, for I like not much bandying of words, being not overpatient in my nature.'

John Canty moved off (Джон Кэнти двинулся прочь), muttering threats and curses (бормоча угрозы и проклятия), and was swallowed from sight in the crowd (и был проглочен из виду толпой = скрылся в толпе). Hendon ascended three flights of stairs (Хендон поднялся на три пролета лестницы) to his room (в свою комнату), with his charge (со своей ношей), after ordering a meal to be sent thither (заказав еду, чтобы была прислана туда) . It was a poor apartment (это была бедная квартира), with a shabby bed (с ветхой постелью) and some odds and ends of old furniture in it (и остатками старой мебели в ней), and was vaguely lighted by a couple of sickly candles (и была едва освещена парой слабых свечей). The little king dragged himself (маленький король дотащил себя) to the bed (до кровати) and lay down upon it (и улегся на нее), almost exhausted with hunger and fatigue (почти обессилевший от голода и усталости). He had been on his feet a good part of a day and a night (он был на ногах добрую часть дня и ночи), for it was now two or three o'clock in the morning (так как было сейчас два или три часа утра = ночи), and had eaten nothing meantime (и ничего не ел за это время; to eat — есть). He murmured drowsily (он пробормотал сонно):

'Prithee (пожалуйста), call me when the table is spread (позови меня, когда стол будет накрыт),' and sunk into a deep sleep immediately (и погрузился в глубокий сон немедленно).

A smile twinkled in Hendon's eye (улыбка мелькнула в глазах Хендона), and he said to himself (и он сказал себе):

'By the mass (клянусь Богом), the little beggar takes to one's quarters (маленький нищий входит в чье-то жилище) and usurps one's bed with as natural and easy a grace as if he owned them (и захватывает чью-то кровать с такой естественной и непринужденной грацией, как если бы он владел ею) — with never a by-your-leave (и никогда /не говорит/ «с-вашего-позволения») or so- please-it-you (или «если-вы-разрешите»), or anything of the sort (или что-нибудь в этом роде). In his diseased ravings (в своих больных мечтах) he called himself the Prince of Wales (он называет себя принцем Уэльским), and bravely doth he keep up the character (и смело он соблюдает роль). Poor little friendless rat (бедный маленький лишенный друзей крысенок), doubtless his mind has been disordered with ill usage (без сомнения, его разум помутился из-за плохого обращения). Well, I will be his friend (что ж, я буду его другом); I have saved him (я спас его), and it draweth me strongly to him (и это привязало меня к нему; to draw — тянуть); already I love the bold-tongued little rascal (мне уже нравится этот дерзкий на язык маленький сорванец). How soldierlike (как по- солдатски = смело) he faced the smutty rabble (столкнулся он с грязной чернью) and flung back his high defiance (и бросил свой высокий вызов; to fling — метать, бросать)! And what a comely, sweet and gentle face he hath (и какое миловидное, приятное и нежное лицо он имеет), now that sleep hath conjured away its troubles and its griefs (теперь, когда сон отогнал его тревоги и горести). I will teach him (я научу его), I will cure his malady (я излечу его болезнь); yea, I will be his elder brother (да, я буду его старшим братом), and care for him and watch over him (и (буду) заботиться и присматривать за ним); and who so would shame him or do him hurt (и если кто унизит его или повредит ему), may order his shroud (может заказывать себе саван), for though I be burnt for it he shall need it (потому что хоть меня сожгут, он ему понадобится; to burn — жечь, гореть)!'

He bent over the boy (он склонился над мальчиком) and contemplated him with kind and pitying interest (и разглядывал его с добрым и жалеющим интересом), tapping the young cheek tenderly (нежно похлопывая юную щеку) and smoothing back the tangled curls (и расправляя назад спутавшиеся кудри) with his great brown hand (своей большой коричневой = загорелой рукой). A slight shiver passed over the boy's form (слабая дрожь прошла по телу мальчика). Hendon muttered (Хендон пробормотал):

'See, now (смотри-ка), how like a man it was to let him lie here uncovered (как это было по-мужски — позволить ему лежать тут неукрытым) and fill his body with deadly rheums (и наполнить его тело смертоносной простудой). Now what shall I do (теперь что я буду делать)* 'Twill wake him to take him up and put him within the bed (это разбудит его — поднять его и положить его в кровать), and he sorely needeth sleep (а он отчаянно нуждается во сне).'

He looked about for extra covering (он огляделся за = в поисках дополнительного покрывала), but finding none (но не найдя никакого), doffed his doublet (снял свой камзол) and wrapped the lad in it, saying (и завернул мальчишку в него, говоря), 'I am used to nipping air and scant apparel (я привычен к кусающему = холодному воздуху и недостаточной одежде), 'tis little I shall mind the cold (я лишь немного почувствую холод; to mind — помнить; обращать внимание; возражать, иметь что-либо против)' — then walked up and down the room to keep his blood in motion (затем стал ходить по комнате взад-вперед, чтобы поддерживать свою кровь в движении), soliloquizing as before (продолжая разговаривать с собой как раньше).

'His injured mind persuades him he is Prince of Wales (его поврежденный ум уверяет его, что он принц Уэльский); 'twill be odd to have a Prince of Wales still with us (будет странно иметь принца Уэльского все еще с нами), now that he that was the prince is prince no more (теперь, когда тот, кто был принцем, не принц более), but king (но король) — for this poor mind is set upon the one fantasy (ибо этот бедный ум зациклен на одной фантазии), and will not reason out that now it should cast by the prince (и не догадается, что теперь он должен отбросить принца) and call itself the king (и называть себя королем)... If my father liveth still (если мой отец живет еще; to live — жить), after these seven years that I have heard naught from home in my foreign dungeon (после этих семи лет, что я ничего не слышал из дома, в моей чужеземной темнице), he will welcome the poor lad (он примет бедного мальчугана) and give him generous shelter for my sake (и даст ему надежный приют ради меня); so will my good elder brother, Arthur (так же будет = поступит мой добрый старший брат, Артур); my other brother, Hugh (мой другой брат, Хью) — but I will crack his crown (но я проломлю ему череп), an’ he interfere (если он вмешается), the fox-hearted (с сердцем лисы), ill-conditioned animal (злобное животное)! Yes, thither will we fare (да, туда мы направимся) — and straightway, too (и немедленно к тому же).'

exhaust [*g*zO:st], drowsily [*drauz*l*], persuade [p**swe*d]

John Canty moved off, muttering threats and curses, and was swallowed from sight in the crowd. Hendon ascended three flights of stairs to his room, with his charge, after ordering a meal to be sent thither. It was a poor apartment, with a shabby bed and some odds and ends of old furniture in it, and was vaguely lighted by a couple of sickly candles. The little king dragged himself to the bed and lay down upon it, almost exhausted with hunger and fatigue. He had been on his feet a good part of a day and a night, for it was now two or three o'clock in the morning, and had eaten nothing meantime. He murmured drowsily:

'Prithee, call me when the table is spread,' and sunk into a deep sleep immediately.

A smile twinkled in Hendon's eye, and he said to himself:

'By the mass, the little beggar takes to one's quarters and usurps one's bed with as natural and easy a grace as if he owned them — with never a by-your-leave or so-please- it-you, or anything of the sort. In his diseased ravings he called himself the Prince of Wales, and bravely doth he keep up the character. Poor little friendless rat, doubtless his mind has been disordered with ill usage. Well, I will be his friend; I have saved him, and it draweth me strongly to him; already I love the bold-tongued little rascal. How soldierlike he faced the smutty rabble and flung back his high defiance! And what a comely, sweet and gentle face he hath, now that sleep hath conjured away its troubles and its griefs. I will teach him, I will cure his malady; yea, I will be his elder brother, and care for him and watch over him; and who so would shame him or do him hurt, may order his shroud, for though I be burnt for it he shall need it!'

He bent over the boy and contemplated him with kind and pitying interest, tapping the young cheek tenderly and smoothing back the tangled curls with his great brown hand. A slight shiver passed over the boy's form. Hendon muttered:

'See, now, how like a man it was to let him lie here uncovered and fill his body with deadly rheums. Now what shall I do* 'Twill wake him to take him up and put him within the bed, and he sorely needeth sleep.'

He looked about for extra covering, but finding none, doffed his doublet and wrapped the lad in it, saying, 'I am used to nipping air and scant apparel, 'tis little I shall mind the cold' — then walked up and down the room to keep his blood in motion, soliloquizing as before.

'His injured mind persuades him he is Prince of Wales; 'twill be odd to have a Prince of Wales still with us, now that he that was the prince is prince no more, but king — for this poor mind is set upon the one fantasy, and will not reason out that now it should cast by the prince and call itself the king.... If my father liveth still, after these seven years that I have heard naught from home in my foreign dungeon, he will welcome the poor lad and give him generous shelter for my sake; so will my good elder brother, Arthur; my other brother, Hugh — but I will crack his crown, an’ he interfere, the fox-hearted, ill-conditioned animal! Yes, thither will we fare — and straightway, too.'

A servant entered with a smoking meal (слуга вошел с дымящейся едой; to smoke), disposed it upon a small deal table (поставил ее на маленький сосновый стол), placed the chairs (расставил стулья), and took his departure (и ушел: «взял свой уход»), leaving such cheap lodgers as these (оставляя таких дешевых постояльцев как эти) to wait upon themselves (прислуживать самим себе). The door slammed after him (дверь хлопнула за ним), and the noise woke the boy (и шум разбудил мальчика), who sprung to a sitting posture (который быстро сел: «прыгнул в сидячее положение»), and shot a glad glance about him (и кинул довольный взгляд вокруг себя); then a grieved look came into his face (затем печальное выражение появилось у него на лице) and he murmured to himself (и он пробормотал к себе = себе под нос), with a deep sigh (с глубоким вздохом), 'Alack, it was but a dream (увы, это был только сон). Woe is me (горе мне).' Next he noticed Miles Hendon's doublet (затем он заметил камзол Майлса Хендона) — glanced from that to Hendon (взглянул с него на Хендона), comprehended the sacrifice that had been made for him (понял жертву, которая была сделана ради него), and said, gently (и сказал мягко):

'Thou art good to me (ты добр ко мне), yes, thou art very good to me (да, ты очень добр ко мне). Take it and put it on (возьми это и надень) — I shall not need it more (мне он больше не понадобится).'

Then he got up and walked to the washstand in the corner (затем он встал и подошел к умывальнику в углу), and stood there waiting (и стал там, ожидая). Hendon said in a cheery voice (Хендон сказал веселым голосом):

'We'll have a right hearty sup and bite now (мы съедим хороший горячий ужин; sup — глоток; bite — кусок), for everything is savory and smoking hot (потому что все вкусно и дымится горячо), and that and thy nap (и это и твой сон) together will make thee a little man again (вместе сделают тебя маленьким мужчиной снова), never fear (никогда не бойся = будь уверен)!'

The boy made no answer (мальчик не дал никакого ответа), but bent a steady look (но направил твердый взгляд; to bend — гнуть, направлять /взгляд/), that was filled with grave surprise (который был наполнен грозным удивлением), and also somewhat touched with impatience (и также немного тронут нетерпением), upon the tall knight of the sword (на высокого рыцаря меча). Hendon was puzzled (Хендон был озадачен), and said (и сказал):

'What's amiss (чего не хватает)*'

'Good sir (добрый сэр), I would wash me (я хотел бы умыться).'

'Oh, is that all (о, это все)! Ask no permission of Miles Hendon (не спрашивай разрешения у Майлса Хендона) for aught thou cravest (для чего-либо, что тебе нужно; to crave — желать). Make thyself perfectly free here (чувствуй себя свободно: «сделай себя абсолютно свободным» здесь) and welcome (и желанным (гостем) = чувствуй себя как дома), with all that are his belongings (со всем, что есть его (Майлса) имущество).'

Still the boy stood (все еще мальчик стоял; to stand — стоять), and moved not (и не двигался); more (более того), he tapped the floor once or twice with his small impatient foot (он топнул по полу единожды или дважды своей маленькой нетерпеливой ногой). Hendon was wholly perplexed (Хендон был полностью озадачен). Said he (он сказал):

'Bless us (Господи благослови нас; to bless — благословлять), what is it (что есть это = в чем дело)*'

'Prithee (пожалуйста), pour the water (лей воду), and make not so many words (и не говори так много слов)!'

Hendon, suppressing a horse-laugh (Хендон, подавляя громкий смех; horse — лошадь), and saying to himself (и говоря себе), 'By all the saints (ради всех святых), but this is admirable (но это восхитительно)!' stepped briskly forward (ступил живо вперед) and did the small insolent's bidding (и исполнил приказ маленького нахала; to bid — приказывать); then stood by (затем стал рядом), in a sort of stupefaction (в каком-то остолбенении), until the command (пока приказ), 'Come — the towel (живо — полотенце)!' woke him sharply up (не разбудил его резко; to wake up — будить, просыпаться). He took up a towel from under the boy's nose (он взял полотенце из-под носа мальчика) and handed it to him (и подал его ему), without comment (без замечаний). He now proceeded to comfort his own face with a wash (затем он «успокоил» = освежил свое лицо мытьем, умыванием; to proceed — продолжать; действовать; приступать), and while he was at it (и пока он был занят этим: «был у этого») his adopted child (его усыновленный ребенок) seated himself at the table (уселся за стол) and prepared to fall to (и приготовился начать). Hendon despatched his ablutions with alacrity (Хендон разделался со своим умыванием с проворностью), then drew back the other chair (затем подтащил другой стул; to draw — тащить) and was about to place himself at table (и был готов расположиться: «расположить себя» у стола), when the boy said, indignantly (когда мальчик сказал негодующе):

'Forbear (стой; to forbear — терпеть, воздерживаться)! Wouldst sit in the presence of the king (ты собираешься сидеть в присутствии короля)*'

This blow staggered Hendon to his foundations (этот удар поразил Хендона в самое сердце: «в основу»). He muttered to himself (он пробормотал себе), 'Lo, the poor thing's madness is up with the time (гляди-ка, сумасшествие бедного существа усиливается со временем; up — вверх)! it hath changed with the great change that is come to the realm (оно изменилось с великим изменением, которое пришло в королевство), and now in fancy is he king (и теперь в воображении он король)! Good lack (эх; lack — недостаток), I must humor the conceit, too (я должен потакать этой заносчивости, к тому же) — there is no other way (нет другого пути) — faith (поистине: «вера»), he would order me to the Tower, else (он отправит меня в Тауэр в противном случае; to order — приказать)!'

posture [*pOstS*], permission [p**m*S(*)n], conceit [k*n*si:t], saint [se*nt]

A servant entered with a smoking meal, disposed it upon a small deal table, placed the chairs, and took his departure, leaving such cheap lodgers as these to wait upon themselves. The door slammed after him, and the noise woke the boy, who sprung to a sitting posture, and shot a glad glance about him; then a grieved look came into his face and he murmured to himself, with a deep sigh, 'Alack, it was but a dream. Woe is me.' Next he noticed Miles Hendon's doublet — glanced from that to Hendon, comprehended the sacrifice that had been made for him, and said, gently:

'Thou art good to me, yes, thou art very good to me. Take it and put it on — I shall not need it more.'

Then he got up and walked to the washstand in the corner, and stood there waiting. Hendon said in a cheery voice:

'We'll have a right hearty sup and bite now, for everything is savory and smoking hot, and that and thy nap together will make thee a little man again, never fear!'

The boy made no answer, but bent a steady look, that was filled with grave surprise, and also somewhat touched with impatience, upon the tall knight of the sword. Hendon was puzzled, and said:

'What's amiss*'

'Good sir, I would wash me.'

'Oh, is that all! Ask no permission of Miles Hendon for aught thou cravest. Make thyself perfectly free here and welcome, with all that are his belongings.'

Still the boy stood, and moved not; more, he tapped the floor once or twice with his small impatient foot. Hendon was wholly perplexed. Said he:

'Bless us, what is it*'

'Prithee, pour the water, and make not so many words!'

Hendon, suppressing a horse-laugh, and saying to himself, 'By all the saints, but this is admirable!' stepped briskly forward and did the small insolent's bidding; then stood by, in a sort of stupefaction, until the command, 'Come — the towel!' woke him sharply up. He took up a towel from under the boy's nose and handed it to him, without comment. He now proceeded to comfort his own face with a wash, and while he was at it his adopted child seated himself at the table and prepared to fall to. Hendon despatched his ablutions with alacrity, then drew back the other chair and was about to place himself at table, when the boy said, indignantly:

'Forbear! Wouldst sit in the presence of the king*'

This blow staggered Hendon to his foundations. He muttered to himself, 'Lo, the poor thing's madness is up with the time! it hath changed with the great change that is come to the realm, and now in fancy is he king! Good lack, I must humor the conceit, too — there is no other way — faith, he would order me to the Tower, else!'

And pleased with this jest (и порадованный этой остротой), he removed the chair from the table (он убрал стул от стола), took his stand behind the king (занял свое место за королем; to take — брать; stand — позиция), and proceeded to wait upon him in the courtliest way he was capable of (и принялся прислуживать ему в самой учтивой манере, на которую был способен).

When the king ate (когда король ел; to eat — есть), the rigor of his royal dignity relaxed a little (черствость его королевского достоинства ослабела немного), and with his growing contentment came a desire to talk (и с его растущим удовлетворением пришло желание поговорить). He said (он сказал):

'I think thou callest thyself Miles Hendon (я думаю, ты зовешься Майлс Хендон), if I heard thee aright (если я услышал правильно; to hear — слышать)*'

'Yes, sire (да, сир),' Miles replied then observed to himself (Майлс ответил и затем заметил себе), 'If I must humor the poor lad's madness (если я должен потакать безумству маленького парня), I must sire him (я должен называть его сир), I must majesty him (я должен называть его ваше величество), I must not go by halves (я не должен идти = делать наполовину), I must stick at nothing that belongeth to the part I play (я не должен останавливаться ни перед чем, что есть в роли, которую играю; to belong — принадлежать; part — роль), else shall I play it ill (иначе я сыграю ее плохо) and work evil to this charitable and kindly cause (и сделаю зло = испорчу это милосердное и доброе дело).'

The king warmed his heart with a second glass of wine (король согрел сердце вторым бокалом вина), and said (и сказал): 'I would know thee (я хочу знать тебя) — tell me thy story (расскажи мне твою историю). Thou hast a gallant way with thee, and a noble (ты имеешь приятную манеру, и благородную) — art nobly born (ты благородного происхождения)*'

'We are of the tail of the nobility (мы из самого низшего дворянства; tail — хвост), good your majesty (ваше величество). My father is a baronet (мой отец — баронет) — one of the smaller lords (один из меньших лордов), by knight service (по рыцарской службе) — Sir Richard Hendon (сэр Ричард Хендон), of Hendon Hall (из Хендон-Холла), by Monk's Holm in Kent (у Монашьего островка в Кенте).'

'The name has escaped my memory (это имя убежало из моей памяти = такого имени я не помню). Go on (продолжай: «иди дальше») — tell me thy story (расскажи мне твою историю).'

''Tis not much (это не много = история небольшая), your majesty (ваше величество), yet perchance (но возможно) it may beguile a short half-hour for want of a better (она может занять короткие полчаса за неимением лучшей; want — недостаток). My father, Sir Richard, is very rich (мой отец, сэр Ричард, очень богат), and of a most generous nature (и самой великодушной натуры). My mother died whilst I was yet a boy (моя мать умерла, пока я был еще ребенком). I have two brothers (у меня два брата): Arthur, my elder, with a soul like to his father's (Артур, мой старший, с душой, похожей на (душу) его отца); and Hugh, younger than I (и Хью, моложе, чем я), a mean spirit (низкая душа), covetous, treacherous, vicious, underhanded (завистливый, вероломный, порочный, коварный) — a reptile (гадина). Such was he from the cradle (таким был он с колыбели); such was he ten years past (таким был он десять лет назад), when I last saw him (когда я в последний раз видел его) — a ripe rascal at nineteen (созревший плут в девятнадцать лет), I being twenty then (мне тогда было двадцать), and Arthur twenty-two (а Артуру — двадцать два). There is none other of us but the Lady Edith, my cousin (нет никого другого, кроме нас, за исключением леди Эдит, моей кузины) — she was sixteen, then (ей было шестнадцать тогда) — beautiful, gentle, good, the daughter of an earl (прекрасная, милая, добрая, дочь графа), the last of her race (последняя в своем роду), heiress of a great fortune and a lapsed h4 (наследница великого состояния и прекращающегося после ее смерти титула; to lapse — утратить силу, перейти в другие руки). My father was her guardian (мой отец был ее опекуном). I loved her and she loved me (я любил ее, и она любила меня); but she was betrothed to Arthur from the cradle (но она была помолвлена с Артуром с колыбели), and Sir Richard would not suffer the contract to be broken (и сэр Ричард не вынес бы, чтобы эта помолвка была нарушена; to break — ломать). Arthur loved another maid (Артур любил другую девушку), and bade us be of good cheer (и просил нас быть в хорошем настроении; to bid — просить, приглашать; приказывать) and hold fast to the hope (и держаться за надежду) that delay and luck together (что отсрочка и удача вместе) would some day give success to our several causes (однажды дадут успех нашим нескольким делам = приведут к успеху все /одновременно/ наши дела). Hugh loved the Lady Edith's fortune (Хью любил состояние леди Эдит), though in truth he said it was herself he loved (хотя на самом деле он говорил, что это была она сама, кого он любил; truth — истина) — but then 'twas his way, always (но вообще это был его путь = это было в его духе, всегда), to say one thing and mean the other (говорить одну вещь и иметь в виду другую). But he lost his arts upon the girl (но он потерял = зря потратил свои умения с этой девушкой); he could deceive my father (он мог обмануть моего отца), but none else (но никого другого). My father loved him best of us all (мой отец любил его лучше = больше всех нас), and trusted and believed him (и доверял и верил ему); for he was the youngest child and others hated him (так как он был младшим ребенком и другие ненавидели его) — these qualities being in all ages sufficient (эти качества будучи во все времена достаточными = а эти качества во все времена были достаточны) to win a parent's dearest love (чтобы завоевать самую теплую любовь родителя); and he had a smooth persuasive tongue (и он имел гладкий убедительный язык), with an admirable gift of lying (с восхитительным даром лгать) — and these be qualities (и это суть качества) which do mightily assist a blind affection to cozen itself (которые сильно помогают слепой привязанности морочить самое себя). I was wild (я был диким) — in troth I might go yet farther (поистине я мог зайти еще дальше; in troth — действительно, в самом деле; troth — истина /устар./) and say very wild (и говорить очень дико = буйно), though 'twas a wildness of an innocent sort (хотя это была дикость невинного сорта), since it hurt none but me (так как она не вредила никому, кроме меня; to hurt — вредить), brought shame to none (не приносила позора никому), nor loss (и никакой потери; nor — и не), nor had in it any taint of crime or baseness (и не имела никакого налета преступности или низости), or what might not beseem mine honorable degree (и того, что не подобало бы моему уважаемому званию; to beseem — приличествовать, подобать).

relax [r**l*ks], vicious [*v*S*s], quality [*kwOl*t*]

And pleased with this jest, he removed the chair from the table, took his stand behind the king, and proceeded to wait upon him in the courtliest way he was capable of.

When the king ate, the rigor of his royal dignity relaxed a little, and with his growing contentment came a desire to talk. He said:

'I think thou callest thyself Miles Hendon, if I heard thee aright*'

'Yes, sire,' Miles replied then observed to himself, 'If I must humor the poor lad's madness, I must sire him, I must majesty him, I must not go by halves, I must stick at nothing that belongeth to the part I play, else shall I play it ill and work evil to this charitable and kindly cause.'

The king warmed his heart with a second glass of wine, and said: 'I would know thee — tell me thy story. Thou hast a gallant way with thee, and a noble — art nobly born*'

'We are of the tail of the nobility, good your majesty. My father is a baronet — one of the smaller lords, by knight service — Sir Richard Hendon, of Hendon Hall, by Monk's Holm in Kent.'

'The name has escaped my memory. Go on — tell me thy story.'

''Tis not much, your majesty, yet perchance it may beguile a short half-hour for want of a better. My father, Sir Richard, is very rich, and of a most generous nature. My mother died whilst I was yet a boy. I have two brothers: Arthur, my elder, with a soul like to his father's; and Hugh, younger than I, a mean spirit, covetous, treacherous, vicious, underhanded — a reptile. Such was he from the cradle; such was he ten years past, when I last saw him — a ripe rascal at nineteen, I being twenty then, and Arthur twenty-two. There is none other of us but the Lady Edith, my cousin — she was sixteen, then — beautiful, gentle, good, the daughter of an earl, the last of her race, heiress of a great fortune and a lapsed h4. My father was her guardian. I loved her and she loved me; but she was betrothed to Arthur from the cradle, and Sir Richard would not suffer the contract to be broken. Arthur loved another maid, and bade us be of good cheer and hold fast to the hope that delay and luck together would some day give success to our several causes. Hugh loved the Lady Edith's fortune, though in truth he said it was herself he loved — but then 'twas his way, alway, to say one thing and mean the other. But he lost his arts upon the girl; he could deceive my father, but none else. My father loved him best of us all, and trusted and believed him; for he was the youngest child and others hated him — these qualities being in all ages sufficient to win a parent's dearest love; and he had a smooth persuasive tongue, with an admirable gift of lying — and these be qualities which do mightily assist a blind affection to cozen itself. I was wild — in troth I might go yet farther and say very wild, though 'twas a wildness of an innocent sort, since it hurt none but me, brought shame to none, nor loss, nor had in it any taint of crime or baseness, or what might not beseem mine honorable degree.

'Yet did my brother Hugh turn these faults to good account (и все же мой брат Хью воспользовался моими ошибками: «повернул эти ошибки на хороший счет») — he seeing that our brother Arthur's health was but indifferent (он, видя, что здоровье нашего брата Артура было всего лишь слабым; indifferent — безразличный; незначительный; плохой, неважный), and hoping the worst might work him profit (и надеясь, что худшее может выработать = доставить ему прибыль) were I swept out of the path (если бы я был сметен = убран с пути; to sweep — мести) — so (так что) — but 'twere a long tale (но была бы долгая история), good my liege (мой повелитель), and little worth the telling (и мало стоящая рассказа). Briefly, then (вкратце, тогда), this brother did deftly magnify my faults (этот брат ловко приумножил мои ошибки) and make them crimes (сделал их преступлениями); ending his base work with finding a silken ladder in mine apartments (завершая свою подлую работу нахождением шелковой лестницы в моей комнате) — conveyed thither by his own means (принесенную туда им самим = его средствами) — and did convince my father by this (и все-таки убедил моего отца этим), and suborned evidence of servants (и подкупленным свидетельством слуг) and other lying knaves (и других лгущих мошенников), that I was minded to carry off my Edith and marry with her (что я собирался увезти прочь = похитить мою Эдит и жениться на ней), in rank defiance of his will (в отъявленном пренебрежении его волей).

'Three years of banishment from home and England (три года изгнания из дома и Англии) might make a soldier and a man of me (могли бы сделать солдата и человека из меня), my father said (мой отец сказал), and teach me some degree of wisdom (и научить меня некоторой степени мудрости). I fought out (я воевал; to fight — сражаться) my long probation (мой длинный испытательный срок) in the continental wars (в континентальных войнах), tasting sumptuously of hard knocks, privation, and adventure (пробуя на вкус тяжелые удары (судьбы), нужду и приключения; sumptuously — великолепно); but in my last battle I was taken captive (но в моей последней битве я был взят пленником), and during the seven years that have waxed and waned since then (и в течение семи лет, которые прошли с тех пор), a foreign dungeon hath harbored me (иностранная темница приютила меня). Through wit and courage (через разум и отвагу) I won to the free air at last (я пробился к вольному воздуху наконец), and fled hither straight (и убежал сюда прямо; to flee — спасаться бегством); and am but just arrived (и я только что прибыл), right poor in purse and raiment (совершенно бедный кошельком и одеждой), and poorer still in knowledge of what these dull seven years have wrought at Hendon Hall (и еще беднее в знании о том, что эти унылые семь лет сделали в Хендон-Холле; wrought — устар. вместо worked — от to work — работать), its people and belongings (с его людьми и имуществом). So please you, sir, my meager tale is told (извольте, сэр, моя тощая = бедная содержанием сказка рассказана; to tell — рассказывать).'

'Thou hast been shamefully abused (с тобой постыдно плохо обошлись; to abuse — плохо обращаться)!' said the little king, with a flashing eye (сказал маленький король, со сверкающим взором). 'But I will right thee (но я воздам тебе по справедливости; to right — исправить, защитить права) — by the cross will I (клянусь крестом, я сделаю это)! The king hath said it (король сказал это).'

Then, fired by the story of Miles's wrongs (затем, распаленный историей о бедах Майлса), he loosed his tongue (он дал волю своему языку) and poured the history of his own recent misfortunes (и излил историю своих собственных недавних бед) into the ears of his astonished listener (в уши его пораженного слушателя). When he had finished (когда он закончил), Miles said to himself (Майлс сказал сам себе).

'Lo, what an imagination he hath (гляди- ка, какое воображение он имеет)! Verily (вправду) this is no common mind (это не обычный ум); else, crazed or sane (иначе, сумасшедший или нормальный), it could not weave (он не мог бы сплести) so straight and gaudy a tale as this (такую прямую/непосредственную и цветистую/закрученную историю, как эту) out of the airy nothings (/прямо/ из воздуха) wherewith (с помощью чего — устар.) it hath wrought this curious romaunt (он /ум/ сработал этот любопытный роман; romaunt — устар.) Poor ruined little head (бедная поврежденная головушка), it shall not lack friend or shelter whilst I bide with the living (она не будет иметь недостатка в друге или приюте, пока я живу: «пребываю с жизнью»). He shall never leave my side (он никогда не покинет меня: «мою сторону, мой бок»); he shall be my pet (он будет моим любимцем), my little comrade (моим маленьким товарищем). And he shall be cured (и он будет излечен)! — aye (да), made whole and sound (сделан здоровым и крепким) — then will he make himself a name (тогда сделает он себе имя) — and proud shall I be to say (и горд я буду сказать), "Yes, he is mine (да, он мой) — I took him, a homeless little ragamuffin (я взял его, бездомного маленького оборванца), but I saw what was in him (но я увидел, что было в нем), and I said his name would be heard some day (и я сказал, что его имя будет услышано когда-нибудь) — behold him, observe him (смотрите на него) — was I right (был ли я прав)*"'

adventure [*d*ventS*], abuse [**bju:z], ruin [*ru:*n]

'Yet did my brother Hugh turn these faults to good account — he seeing that our brother Arthur's health was but indifferent, and hoping the worst might work him profit were I swept out of the path — so — but 'twere a long tale, good my liege, and little worth the telling. Briefly, then, this brother did deftly magnify my faults and make them crimes; ending his base work with finding a silken ladder in mine apartments — conveyed thither by his own means — and did convince my father by this, and suborned evidence of servants and other lying knaves, that I was minded to carry off my Edith and marry with her, in rank defiance of his will.

'Three years of banishment from home and England might make a soldier and a man of me, my father said, and teach me some degree of wisdom. I fought out my long probation in the continental wars, tasting sumptuously of hard knocks, privation, and adventure; but in my last battle I was taken captive, and during the seven years that have waxed and waned since then, a foreign dungeon hath harbored me. Through wit and courage I won to the free air at last, and fled hither straight; and am but just arrived, right poor in purse and raiment, and poorer still in knowledge of what these dull seven years have wrought at Hendon Hall, its people and belongings. So please you, sir, my meager tale is told.'

'Thou hast been shamefully abused!' said the little king, with a flashing eye. 'But I will right thee — by the cross will I! The king hath said it.'

Then, fired by the story of Miles's wrongs, he loosed his tongue and poured the history of his own recent misfortunes into the ears of his astonished listener. When he had finished, Miles said to himself.

'Lo, what an imagination he hath! Verily this is no common mind; else, crazed or sane, it could not weave so straight and gaudy a tale as this out of the airy nothings wherewith it hath wrought this curious romaunt. Poor ruined little head, it shall not lack friend or shelter whilst I bide with the living. He shall never leave my side; he shall be my pet, my little comrade. And he shall be cured! — aye, made whole and sound — then will he make himself a name — and proud shall I be to say, "Yes, he is mine — I took him, a homeless little ragamuffin, but I saw what was in him, and I said his name would be heard some day — behold him, observe him — was I right*"'

The king spoke (король говорил; to speak — говорить) — in a thoughtful, measured voice (вдумчивым, размеренным голосом):

'Thou didst save me injury and shame (ты спас меня от телесных повреждений и позора), perchance my life (возможно, мою жизнь), and so my crown (и следовательно, мою корону). Such service demandeth rich reward (такая служба достойна богатой награды; to demand — требовать). Name thy desire, and so it be within the compass of my royal power, it is thine (назови свое желание, и, если это будет в пределах моей королевской власти, оно твое = ты получишь это)'.

This fantastic suggestion startled Hendon out of his reverie (это фантастическое предложение вывело Хендона из его задумчивости). He was about to thank the king and put the matter aside (он был около = готов поблагодарить короля и отложить вопрос в сторону) with saying he had only done his duty and desired no reward (говоря, что он только выполнил свой долг и не желал никакого вознаграждении), but a wiser thought (но более мудрая мысль) came into his head (пришла ему в голову), and he asked leave to be silent a few moments and consider the gracious offer (и он попросил позволения помолчать несколько минут и обдумать великодушное предложение) — an idea which the king gravely approved (идея, которую король серьезно одобрил), remarking (отметив) that it was best to be not too hasty with a thing of such great import (что это было самым лучшим — не быть слишком поспешным с вещью такой большой важности).

Miles reflected during some moments (Майлс размышлял в течение нескольких мгновений), then said to himself (затем сказал себе), 'Yes, that is the thing to do (да, это вещь, чтобы сделать = вот что надо сделать) — by any other means it were impossible to get at it (любыми другими способами было бы невозможно добраться до этого = выполнить это) — and certes (и конечно — устар.), this hour's experience (опыт этого часа) has taught me (научил меня; to teach — учить) 'twould be most wearing and inconvenient (что было бы очень утомительно и неподходяще) to continue it (продолжать это) as it is (как это есть). Yes, I will propose it (да, я предложу это); 'twas a happy accident (это была счастливая случайность) that I did not throw the chance away (что я не отбросил этот шанс прочь).' Then he dropped upon one knee (затем он упал на одно колено) and said (и сказал):

'My poor service went not beyond the limit of a subject's simple duty (моя бедная услуга не ушла за пределы обычной обязанности подданного; to go — идти), and therefore hath no merit (и, следовательно, не имеет никакой заслуги); but since your majesty is pleased to hold it worthy some reward (но раз вашему величеству угодно считать ее достойной какой-то награды), I take heart of grace (я беру смелость: «сердце милости») to make petition to this effect (подать просьбу о следующем). Near four hundred years ago (почти 400 лет назад), as your grace knoweth (как ваша светлость знает), there being ill blood (когда было страшное кровопролитие = распря) betwixt John, king of England (между Джоном, королем Англии), and the king of France (и королем Франции), it was decreed (было приказано) that two champions should fight together in the lists (чтобы два богатыря должны были биться вместе на арене), and so settle the dispute (и так уладить разногласия) by what is called the arbitrament of God (тем, что называется судом Божьим). These two kings, and the Spanish king, being assembled to witness and judge the conflict (эти два короля и испанский король когда были призваны, чтобы стать свидетелями и судить бой: «конфликт»), the French champion appeared (французский воин появился); but so redoubtable was he (но таким устрашающим был он) that our English knights refused to measure weapons with him (что наши английские рыцари отказались мериться оружием с ним). So the matter, which was a weighty one (так что дело, которое было весомым = важным), was like to go against the English monarch by default (было вероятным обратиться против английского монарха = закончиться для него поражением за неявкой /воина/; default — отсутствие). Now in the Tower lay the Lord de Courcy (тогда же в Тауэре находился Лорд де Курси; to lie — лежать), the mightiest arm in England (сильнейшая рука в Англии), stripped of his honors and possessions (лишенный почестей и владений), and wasting with long captivity (и томившийся в долгом заключении). Appeal was made to him (обращение было сделано к нему); he gave assent (он дал согласие), and came forth arrayed for battle (и вышел, облаченный для битвы; forth — вперед); but no sooner did the Frenchman glimpse his huge frame and hear his famous name (но не скорее чем = как только француз увидел его гигантский облик и услышал его знаменитое имя; to glimpse — увидеть мельком) but he fled away (он спасся бегством; to flee — убегать), and the French king's cause was lost (и дело французского короля было проиграно; to lose — терять, проигрывать). King John restored de Courcy's h4s and possessions (король Джон восстановил титулы и владения де Курси), and said (и сказал), "Name thy wish (назови твое желание) and thou shalt have it (и ты получишь это), though it cost me half my kingdom (даже если бы это стоило мне половины моего царства)"; whereat de Courcy, kneeling (на что де Курси, коленопреклоненный), as I do now (как я сейчас), made answerer (ответил), "This, then, I ask, my liege (вот что я тогда прошу, мой повелитель); that I and my successors may have and hold the privilege of remaining covered in the presence of the kings of England, henceforth while the throne shall last (чтобы я и мои наследники могли владеть и сохранять привилегию оставаться покрытыми = с покрытой головой в присутствии королей Англии с тех пор и пока трон будет стоять: «длиться»; to hold — держать)." The boon was granted (просьба была удовлетворена), as your majesty knoweth (как ваше величество знает); and there hath been no time, these four hundred years, that that line has failed of an heir (и не было времени = случая за эти 400 лет, чтобы этот род лишился наследника); and so, even unto this day (и так, прямо до этого дня), the head of that ancient house still weareth his hat or helm before the king's majesty (глава этого древнего дома все еще носит свою шляпу или шлем перед королем), without let or hindrance (без позволения или помехи), and this none other may do (и этого никто другой не может делать). Invoking this precedent in aid of my prayer (ссылаясь на этот прецедент в поддержку моей мольбы; to invoke — призывать), I beseech the king to grant to me but this one grace and privilege (я прошу короля даровать мне лишь эту одну милость и привилегию) — to my more than sufficient reward (в качестве моей более чем достаточной награды) — and none other, to wit (и никакую другую, а именно): that I and my heirs, forever (чтобы я и мои наследники, навечно), may sit in the presence of the majesty of England (могли сидеть в присутствии Величества Англии)!'

'Rise, Sir Miles Hendon, knight (встань, сэр Майлс Хендон, рыцарь),' said the king, gravely (сказал король важно) — giving the accolade with Hendon's sword (совершая акколаду = обряд посвящения мечом Хендона) — 'rise, and seat thyself (встань и сядь). Thy petition is granted (твоя просьба удовлетворена). While England remains, and the crown continues (пока Англия остается и корона продолжается), the privilege shall not lapse (эта привилегия не прекратит действие).'

His majesty walked apart, musing (его величество отошел, задумавшись), and Hendon dropped into a chair at table, observing to himself (а Хендон опустился на стул у стола, заметив себе), ''Twas a brave thought, and hath wrought me a mighty deliverance (это была прекрасная мысль, она сделала = принесла мне огромное облегчение; wrought — устар. вместо worked от to work — работать, делать); my legs are grievously wearied (мои ноги ужасно устали). An I had not thought of that, I must have had to stand for weeks, till my poor lad's wits are cured (если бы я не подумал об этом, мне бы пришлось стоять неделями, пока разум моего бедного парня не излечится).' After a little he went on (спустя немного времени он продолжил), 'And so I am become a knight of the Kingdom of Dreams and Shadows (итак, я стал рыцарем царства Снов и Теней). A most odd and strange position, truly, for one so matter-of-fact as I (весьма необычное и странное звание, по правде говоря, для такого прозаического человека, как я; matter of fact — «дело факта» = действительность). I will not laugh (я не стану смеяться) — no, God forbid, for this thing which is so substanceless to me is real to him (нет, Боже возбрани, ибо эта вещь, которая так несущественна для меня, так подлинна для него). And to me, also, in one way, it is not a falsity (и для меня тоже в одном отношении это не мираж), for it reflects with truth the sweet and generous spirit that is in him (ибо это отражает истинно: «с правдой» тот добрый и благородный дух, который есть в нем).' After a pause (после паузы): 'Ah, what if he should call me by my fine h4 before folk (ах, что если бы он назвал меня моим высоким титулом перед людьми)! — there'd be a merry contrast betwixt my glory and my raiment (был бы забавный контраст = несоответствие между моей славой и моей одеждой)! But no matter (но неважно); let him call me what he will (пусть он называет меня чем = как он хочет), so it please him; I shall be content (если ему это нравится; я буду доволен).'

injury [**nG*r*], default [d**fO:lt], precedent [pr**si:d*nt]

The king spoke — in a thoughtful, measured voice:

'Thou didst save me injury and shame, perchance my life, and so my crown. Such service demandeth rich reward. Name thy desire, and so it be within the compass of my royal power, it is thine.'

This fantastic suggestion startled Hendon out of his reverie. He was about to thank the king and put the matter aside with saying he bad only done his duty and desired no reward, but a wiser thought came into his head, and he asked leave to be silent a few moments and consider the gracious offer — an idea which the king gravely approved, remarking that it was best to be not too hasty with a thing of such great import.

Miles reflected during some moments, then said to himself, 'Yes, that is the thing to do — by any other means it were impossible to get at it — and certes, this hour's experience has taught me 'twould be most wearing and inconvenient to continue it as it is. Yes, I will propose it; 'twas a happy accident that I did not throw the chance away.' Then he dropped upon one knee and said:

'My poor service went not beyond the limit of a subject's simple duty, and therefore hath no merit; but since your majesty is pleased to hold it worthy some reward, I take heart of grace to make petition to this effect. Near four hundred years ago, as your grace knoweth, there being ill blood betwixt John, king of England, and the king of France, it was decreed that two champions should fight together in the lists, and so settle the dispute by what is called the arbitrament of God. These two kings, and the Spanish king, being assembled to witness and judge the conflict, the French champion appeared; but so redoubtable was he that our English knights refused to measure weapons with him. So the matter, which was a weighty one, was like to go against the English monarch by default. Now in the Tower lay the Lord de Courcy, the mightiest arm in England, stripped of his honors and possessions, and wasting with long captivity. Appeal was made to him; he gave assent, and came forth arrayed for battle; but no sooner did the Frenchman glimpse his huge frame and hear his famous name but he fled away, and the French king's cause was lost. King John restored De Courcy's h4s and possessions, and said, "Name thy wish and thou shalt have it, though it cost me half my kingdom"; whereat De Courcy, kneeling, as I do now, made answerer, "This, then, I ask, my liege; that I and my successors may have and hold the privilege of remaining covered in the presence of the kings of England, henceforth while the throne shall last." The boon was granted, as your majesty knoweth; and there hath been no time, these four hundred years, that that line has failed of an heir; and so, even unto this day, the head of that ancient house still weareth his hat or helm before the king's majesty, without let or hindrance, and this none other may do. Invoking this precedent in aid of my prayer, I beseech the king to grant to me but this one grace and privilege — to my more than sufficient reward — and none other, to wit: that I and my heirs, forever, may sit in the presence of the majesty of England!'

'Rise, Sir Miles Hendon, knight,' said the king, gravely — giving the accolade with Hendon's sword — 'rise, and seat thyself. Thy petition is granted. While England remains, and the crown continues, the privilege shall not lapse.'

His majesty walked apart, musing, and Hendon dropped into a chair at table, observing to himself, ''Twas a brave thought, and hath wrought me a mighty deliverance; my legs are grievously wearied. An I had not thought of that, I must have had to stand for weeks, till my poor lad's wits are cured.' After a little he went on, 'And so I am become a knight of the Kingdom of Dreams and Shadows! A most odd and strange position, truly, for one so matter-of-fact as I. I will not laugh — no, God forbid, for this thing which is so substanceless to me is real to him. And to me, also, in one way, it is not a falsity, for it reflects with truth the sweet and generous spirit that is in him.' After a pause: 'Ah, what if he should call me by my fine h4 before folk! — there'd be a merry contrast betwixt my glory and my raiment! But no matter; let him call me what he will, so it please him; I shall be content.'

CHAPTER XIII (Глава тринадцатая)

The Dissappearance of the Prince (Исчезновение принца)

A HEAVY drowsiness presently fell upon the two comrades (тяжелая дремота вскоре упала на двух товарищей). The king said (король сказал):

'Remove these rags (сними эти лохмотья; to remove — удалять)' — meaning his clothing (имея в виду свою одежду).

Hendon disappareled the boy without dissent or remark (Хендон раздел мальчика без несогласия или замечания), tucked him up in bed (укутал его в кровати; to tuck up — заботливо укрыть, подоткнуть одеяло), then glanced about the room (затем оглядел комнату), saying to himself, ruefully (говоря себе уныло), 'He hath taken my bed again, as before (он занял мою кровать снова, как раньше; to take — брать) — marry (черт побери), what shall I do (что я буду делать)*' The little king observed his perplexity (маленький король заметил его замешательство), and dissipated it with a word (и рассеял его одним словом). He said, sleepily (он сказал сонно):

'Thou wilt sleep athwart the door, and guard it (ты будешь спать поперек двери и охранять ее; wilt — устар. вместо will).' In a moment more he was out of his troubles (через еще одну секунду он был вне своих тревог), in a deep slumber (в глубоком сне).

'Dear heart (Боже мой: «дорогое сердце»), he should have been born a king (он должен был быть рожден королем; to be born — родиться)!' muttered Hendon, admiringly (пробормотал Хендон восхищенно), 'he playeth the part to a marvel (он играет свою роль идеально : «к чуду»).'

Then he stretched himself across the door (затем он вытянулся поперек двери), on the floor (на полу), saying contentedly (говоря удовлетворенно):

'I have lodged worse for seven years (я живал хуже в течение семи лет); 'twould be but ill gratitude to Him above to find fault with this (было бы плохой благодарностью Ему наверху = Богу, находить что-то неправильное в этом).'

He dropped asleep (заснул: «упал спящий») as the dawn appeared (когда рассвет появился). Toward noon he rose (ближе к полудню он поднялся; to rise — вставать), uncovered his unconscious ward (раскрыл = снял одеяло со своего бессознательного = спящего подопечного) — a section at a time (одна часть за один раз = приподнимая одеяло по частям) — and took his measure with a string (и снял с него мерку бечевкой; measure — мера). The king awoke (король проснулся; to awake — просыпаться), just as he had completed his work (как только он закончил свою работу), complained of the cold (пожаловался на холод), and asked what he was doing (и спросил, что он делал).

''Tis done now, my liege (это сделано теперь, мой повелитель),' said Hendon (сказал Хендон); 'I have a bit of business outside (у меня есть небольшое дело снаружи = в городе), but will presently return (но скоро вернусь); sleep thou again (спи ты снова) — thou needest it (ты нуждаешься в этом). There (вот) — let me cover thy head also (позволь мне покрыть твою голову также) — thou'lt be warm the sooner (ты будешь теплым = согреешься тем скорее).'

The king was back in dreamland (король был назад = вернулся в страну снов) before this speech was ended (прежде чем эта речь была закончена). Miles slipped softly out (Майлс выскользнул тихонько наружу), and slipped as softly in again (и так же тихонько скользнул внутрь снова = вернулся), in the course of thirty or forty minutes (в течение 30 или 40 минут), with a complete second-hand suit of boy's clothing (с полным поношенным комплектом одежды для мальчика; second — второй; hand — рука), of cheap material (из дешевого материала), and showing signs of wear (и показывающим признаки поношенности); but tidy (но опрятным), and suited to the season of the year (и подходящим ко времени года). He seated himself and began to overhaul his purchase (он уселся и начал тщательно осматривать свою покупку), mumbling to himself (бормоча себе /под нос/):

'A longer purse would have got a better sort (более долгий кошелек добыл бы лучшую разновидность = получше), but when one has not the long purse one must be content with what a short one may do (но когда человек не имеет длинного кошелька, он должен быть доволен тем, что короткий (кошелек) может сделать). —

drowsiness [*drauz*n*s], measure [*meZ*], suit [sju:t]

A HEAVY drowsiness presently fell upon the two comrades. The king said:

'Remove these rags' — meaning his clothing.

Hendon disappareled the boy without dissent or remark, tucked him up in bed, then glanced about the room, saying to himself, ruefully, 'He hath taken my bed again, as before — marry, what shall I do*' The little king observed his perplexity, and dissipated it with a word. He said, sleepily:

'Thou wilt sleep athwart the door, and guard it.' In a moment more he was out of his troubles, in a deep slumber.

'Dear heart, he should have been born a king!' muttered Hendon, admiringly, 'he playeth the part to a marvel.'

Then he stretched himself across the door, on the floor, saying contentedly:

'I have lodged worse for seven years; 'twould be but ill gratitude to Him above to find fault with this.'

He dropped asleep as the dawn appeared. Toward noon he rose, uncovered his unconscious ward — a section at a time — and took his measure with a string. The king awoke, just as he had completed his work, complained of the cold, and asked what he was doing.

''Tis done now, my liege,' said Hendon; 'I have a bit of business outside, but will presently return; sleep thou again — thou needest it. There — let me cover thy head also — thou'lt be warm the sooner.'

The king was back in dreamland before this speech was ended. Miles slipped softly out, and slipped as softly in again, in the course of thirty or forty minutes, with a complete second-hand suit of boy's clothing, of cheap material, and showing signs of wear; but tidy, and suited to the season of the year. He seated himself and began to overhaul his purchase, mumbling to himself:

'A longer purse would have got a better sort, but when one has not the long purse one must be content with what a short one may do —

'"There was a woman in our town (женщина жила в нашем городке),

In our town did dwell" (у нас в городке жила; did — делала; to dwell — жить, обитать) —

'He stirred, methinks (он пошевелился, кажется мне) — I must sing in a less thunderous key (я должен петь в менее громогласном ключе); 'tis not good to mar his sleep (это нехорошо — нарушать его сон), with this journey before him (с этим путешествием перед ним = предстоящим ему) and he so wearied out, poorchap (и (при том что) он так устал, бедняга)... This garment (это одеяние) — 'tis well enough (оно хорошо достаточно) — a stitch here and another one there will set it aright (один стежок здесь и другой там приведут его в порядок; to set — установить). This other is better (это другое (одеяние) лучше), albeit a stitch or two will not come amiss in it, likewise (хотя стежок-другой не помешает в нем также; amiss — неподходящий, несвоевременный, неуместный; некстати)... These be very good and sound (эти — очень хороши и крепки), and will keep his small feet warm and dry (и сохранят его маленькие ноги теплыми и сухими) — an odd new thing to him, belike (странная новая вещь для него, похоже), since he has doubtless been used to foot it bare (так как он без сомнения привык ходить босиком), winters and summers the same (зимой и летом одинаково)... Would thread were bread (если бы нитка была хлебом), seeing one getteth (видя = учитывая, что человек: «один» получает) a year's sufficiency (годовой запас) for a farthing (за один фартинг), and such a brave big needle without cost (а такую прекрасную большую иглу — бесплатно: «без цены»), for mere love (ни за что: «за простую любовь»). Now shall I have the demon's own time (теперь у меня будет дьявольское собственное время = мне будет, черт возьми, нелегко) to thread it (вдеть ее = нитку в иголку)!'

And so he had (и так и случилось). He did as men have always done (он делал, как мужчины всегда делали), and probably always will do (и, возможно, всегда будут делать), to the end of time (до конца времен) — held the needle still (держал иглу неподвижно; to hold — держать), and tried to thrust the thread (и старался просунуть нитку) through the eye (в ушко: «в глазок»), which is the opposite of a woman's way (что есть противоположность женскому пути = способу). Time and time again the thread missed the mark (снова и снова нитка пропускала цель), going sometimes on one side of the needle (проходя иногда по одну сторону иголки), sometimes on the other (иногда по другую), sometimes doubling up against the shaft (иногда сгибаясь об иголку; to double up — сгибаться, сдваиваться; shaft — стержень); but he was patient (но он был терпелив), having been through these experiences before (пройдя через этот опыт раньше), when he was soldiering (когда он солдатствовал = служил солдатом). He succeeded at last (он достиг цели наконец), and took up the garment that had lain waiting, meantime, across his lap (и поднял одеяние, которое лежало, ожидая, между тем, у него на коленях; across — поперек; lap — лоно), and began his work (и начал свою работу; to begin — начинать). 'The inn is paid (эта гостиница оплачена; to pay — платить) — the breakfast that is to come, included (завтрак, который должен подойти, включен) — and there is wherewithal left (и есть необходимые средства оставшиеся) to buy a couple of donkeys (чтобы купить пару ослов) and meet our little costs (и соответствовать нашим малым расходам) for the two or three days betwixt this (на два или три дня между этим = сегодняшним) and the plenty that awaits us at Hendon Hall (и изобилием, которое ожидает нас в Хендон-Холле) —

'"She loved her hus" (она любила своего мужень…; husband — супруг) —

'Body o' me (черт возьми)! I have driven the needle under my nail (я загнал иглу себе под ноготь; to drive — вести, вбивать)!.. It matters little (это значит немного) — 'tis not a novelty (это не новшество = не в первый раз) — yet 'tis not a convenience, neither (и все же это не удобство = неприятно тоже)... We shall be merry there (мы будем веселы там), little one (малыш), never doubt it (не сомневайся в этом)! Thy troubles will vanish there (твои беды исчезнут там), and likewise thy sad distemper (и также твое прискорбное душевное расстройство) —

'"She loved her husband dearilee (она любила своего мужа нежно; устар. вместо dearily — нежно),

But another man (но другой мужчина)"—

'These be noble large stitches (эти — благородные, крупные стежки)!' — holding the garment up and viewing it admiringly (держа одежду вверх = на вытянутых руках и разглядывая ее с восхищением) — 'they have a grandeur and a majesty (они имеют размах и величие) that do cause these small stingy ones of the tailor-man to look mighty paltry and plebeian (которые заставляют эти маленькие скупые стежки портного выглядеть чрезвычайно ничтожными и плебейскими) —

'"She loved her husband dearilee (она любила своего мужа нежно),

But another man he loved she (но другой человек, он любил ее)," —

albeit [O:l*bi:*t], convenience [k*n*vi:n**ns], experience [*ks*p**r**ns]

'"There was a woman in our town,

In our town did dwell" —

'He stirred, methinks — I must sing in a less thunderous key; 'tis not good to mar his sleep, with this journey before him and he so wearied out, poorchap... This garment — 'tis well enough — a stitch here and another one there will set it aright. This other is better, albeit a stitch or two will not come amiss in it, likewise.... These be very good and sound, and will keep his small feet warm and dry — an odd new thing to him, belike, since he has doubtless been used to foot it bare, winters and summers the same... Would thread were bread, seeing one getteth a year's sufficiency for a farthing, and such a brave big needle without cost, for mere love. Now shall I have the demon's own time to thread it!'

And so he had. He did as men have always done, and probably always will do, to the end of time — held the needle still, and tried to thrust the thread through the eye, which is the opposite of a woman's way. Time and time again the thread missed the mark, going sometimes on one side of the needle, sometimes on the other, sometimes doubling up against the shaft; but he was patient, having been through these experiences before, when he was soldiering. He succeeded at last, and took up the garment that had lain waiting, meantime, across his lap, and began his work. 'The inn is paid — the breakfast that is to come, included — and there is wherewithal left to buy a couple of donkeys and meet our little costs for the two or three days betwixt this and the plenty that awaits us at Hendon Hall —

'"She loved her hus" —

'Body o' me! I have driven the needle under my nail!.. It matters little — 'tis not a novelty — yet 'tis not a convenience, neither... We shall be merry there, little one, never doubt it! Thy troubles will vanish there, and likewise thy sad distemper —

'"She loved her husband dearilee,

But another man" —

'These be noble large stitches!' — holding the garment up and viewing it admiringly — 'they have a grandeur and a majesty that do cause these small stingy ones of the tailor-man to look mighty paltry and plebeian —

'"She loved her husband dearilee,

But another man he loved she," —

'Marry (ну вот), 'tis done (это сделано) — a goodly piece of work (отличная работа), too (к тому же), and wrought with expedition (и сделанная с быстротой; wrought вместо worked от to work — работать). Now will I wake him, apparel him, pour for him, feed him (теперь я разбужу его, одену его, полью воды для него, накормлю его), and then will we hie us to the mart (и затем поспешим мы поспешим к рынку) by the Tabard inn in Southwark (у Табард-инна в Саутуорке; inn — постоялый двор) and — be pleased to rise, my liege (и — будь любезен встать, мой повелитель)! — he answereth not (он не отвечает) — what ho, my liege (эгегей, мой властелин)! — of a truth must I profane his sacred person with a touch (по правде, должен я осквернить его священную персону прикосновением), sith his slumber is deaf to speech (ибо его сон глух к речи; sith вместо since). What (что)!'

He threw back the covers (он откинул покрывала; to throw — кидать) — the boy was gone (мальчик исчез: «был ушедшим»)!

He stared about him in speechless astonishment (он смотрел вокруг себя в безмолвном недоумении) for a moment (минуту); noticed for the first time that his ward's ragged raiment was also missing (заметил в первый раз, что изодранная одежда его подопечного также отсутствовала), then he began to rage and storm (затем он начал свирепствовать и бушевать), and shout for the inn-keeper (и кричать = звать хозяина постоялого двора). At that moment a servant entered with the breakfast (в эту минуту слуга вошел с завтраком).

'Explain (объясни), thou limb of Satan (ты, бесовское отродье), or thy time is come (или твой час пришел)! 'roared the man of war (взревел воин), and made so savage a spring toward the waiter (и сделал такой дикий прыжок к официанту) that this latter (что этот последний) could not find his tongue (не мог найти своего языка = не мог сказать и слова), for the instant (мгновение), for fright and surprise (от страха и удивления). 'Where is the boy (где мальчик)*'

In disjointed and trembling syllables (в разъединенных и дрожащих слогах) the man gave the information desired (этот человек дал информацию требуемую).

'You were hardly gone from the place (вы едва ушли отсюда: «из этого места»), your worship (ваша милость), when a youth came running (когда юноша прибежал: «пришел бегом») and said it was your worship's will (и сказал, что это была воля вашей милости) that the boy come to you straight, at the bridge-end (чтобы мальчик пришел к вам прямо, на конец моста) on the Southwark side (на Саутуоркской стороне). I brought him thither (я отвел его туда (в комнату); to bring — приносить, приводить); and when he woke the lad and gave his message (и когда он разбудил мальчика и передал свое сообщение), the lad did grumble some little for being disturbed 'so early,' (мальчик поворчал чуть-чуть из-за того, что его побеспокоили «так рано») as he called it (как он назвал это), but straightway trussed on his rags (но сразу же нацепил свои лохмотья) and went with the youth (и пошел с юношей), only saying it had been better manners that your worship came yourself (только говоря, что лучшей манерой было бы, чтобы ваша милость пришла сама), not sent a stranger (не прислала незнакомца; to send — посылать) — and so (так что) —'

'And so thou'rt a fool (так что ты дурак)! — a fool, and easily cozened (дурак, и легко обманываемый) — hang all thy breed (повесить бы всю твою породу)! Yet mayhap no hurt is done (все еще, возможно, никакой вред не причинен). Possibly no harm is meant the boy (возможно, никакой вред не приготовлен мальчику; to mean — иметь в виду). I will go fetch him (я пойду заберу его). Make the table ready (сделай стол готовым). Stay (стой)! the coverings of the bed were disposed as if one lay beneath them (покрывала кровати были расположены, как если бы человек лежал под ними; to lie — лежать) — happened that by accident (случилось это случайно)*'

'I know not, good your worship (я не знаю, ваша милость). I saw the youth meddle with them (я видел, как юноша возится с ними) — he that came for the boy (тот, который пришел за мальчиком).'

'Thousand deaths (тысяча смертей)! 'twas done to deceive me (это было сделано, чтобы обмануть меня) — 'tis plain 'twas done to gain time (ясно, что это было сделано, чтобы выиграть время). Hark ye (слушай)! Was that youth alone (был этот юноша один)*'

'All alone (совсем один), your worship (ваша милость).'

'Art sure (ты уверен)*'

'Sure, your worship (уверен, ваша милость).'

'Collect thy scattered wits — bethink thee (собери свой разбросанные мысли, подумай) — take time, man (возьми время = не торопись, парень).' After a moment's thought (после минутного размышления), the servant said (слуга сказал):

'When he came (когда он пришел), none came with him (ни один не пришел с ним); but now I remember me (но теперь я вспоминаю себе) that as the two stepped into the throng of the Bridge (что когда они двое вступили в толпу Моста), a ruffian-looking man (хулиганом выглядящий человек; to look — смотреть, выглядеть) plunged out from some near place (выскочил из какого-то ближнего места); and just as he was joining them (и прямо когда он присоединялся к ним) —'

'What then (что тогда)* — out with it (выкладывай: «наружу с этим»)!' thundered the impatient Hendon, interrupting (прогремел нетерпеливый Хендон, перебивая).

'Just then the crowd lapped them up (прямо тогда толпа поглотила их) and closed them in (и загородила их), and I saw no more (и я не видел ничего больше), being called by my master (будучи призванным моим хозяином), who was in a rage (который был в бешенстве) because a joint that the scrivener had ordered was forgot (потому что окорок, который нотариус заказал, был забыт — устар. вместо forgotten от to forget — забывать; joint — сочленение, сустав), though I take all the saints to witness (хотя я беру всех святых, чтобы свидетельствовать = во свидетели) that to blame me for that miscarriage (что винить меня в этом проступке) were like (было как = все равно, что) holding the unborn babe to judgment (держать нерожденного младенца к суду = судить его) for sins com— (за грехи, соверш…; to commit — совершать)'

'Out of my sight, idiot (прочь с глаз моих, идиот: «вон из моего поля зрения»)! Thy prating drives me mad (твоя болтовня сводит меня с ума)! Hold (стой)! whither art flying (куда же ты летишь; whither — устар. вместо where — куда)* Canst not bide still an instant (не можешь ли ты задержаться еще на минуту)* Went they toward Southwark (пошли они к Саутворку; to go — идти)*'

'Even so, your worship (ровно так, ваша милость) — for, as I said before (ибо, как я сказал раньше), as to that detestable joint (что касается этого презренного окорока), the babe unborn is no whit more blameless than (дитя нерожденное есть ни на йоту более невиновно, чем) —'

'Art here yet (ты здесь еще)! And prating still (и мелешь вздор все еще)* Vanish (исчезни), lest I throttle thee (чтобы я не задушил тебя; lest — чтобы не)!' The servitor vanished (слуга исчез). Hendon followed after him (Хендон последовал за ним), passed him (обогнал его), and plunged down the stairs (и ринулся вниз по лестнице) two steps at a stride (две ступеньки за один шаг), muttering (бормоча), ''Tis that scurvy villain (это тот гнусный негодяй) that claimed he was his son (который утверждал, что он его сын). I have lost thee (я потерял тебя), my poor little mad master (мой бедный маленький сумасшедший хозяин) — it is a bitter thought (это горькая мысль) — and I had come to love thee so (а я так привязался к тебе)! No (нет)! by book and bell (книгой и колоколом = клянусь всем святым /Писанием и церковью/), not lost (не потерял)! Not lost (не потерял), for I will ransack the land (так как я обыщу всю страну) till I find thee again (пока я не найду тебя снова). Poor child (бедное дитя), yonder (вон там — устар.) is his breakfast (его завтрак) — and mine (и мой), but I have no hunger now (но я не испытываю голода теперь) — so, let the rats have it (так что пусть крысы съедят его) — speed, speed (торопись, торопись)! that is the word (вот это слово)!' As he wormed his swift way (пока он прокладывал свой быстрый путь) through the noisy multitudes (через шумные толпы) upon the Bridge (на Мосту), he several times said to himself (он несколько раз говорил себе) — clinging to the thought (держась одной мысли) as if it were a particularly pleasing one (как если бы она была особенно приятной): 'He grumbled but he went (он поворчал, но он пошел) — he went, yes (он пошел, да), because he thought Miles Hendon asked it (потому что он думал, что Майлс Хендон попросил об этом), sweet lad (милый мальчик) — he would ne'er have done it for another (он бы никогда не сделал это для другого; ne’er = never — никогда), I know it well (я знаю это хорошо)!'

limb [l*m], Satan [*se*t(*)n], impatient [*m*pe*S*nt]

'Marry, 'tis done — a goodly piece of work, too, and wrought with expedition. Now will I wake him, apparel him, pour for him, feed him, and then will we hie us to the mart by the Tabard inn in Southwark and — be pleased to rise, my liege! — he answereth not — what ho, my liege! — of a truth must I profane his sacred person with a touch, sith his slumber is deaf to speech. What!'

He threw back the covers — the boy was gone!

He stared about him in speechless astonishment for a moment; noticed for the first time that his ward's ragged raiment was also missing, then he began to rage and storm, and shout for the inn-keeper. At that moment a servant entered with the breakfast.

'Explain, thou limb of Satan, or thy time is come! 'roared the man of war, and made so savage a spring toward the waiter that this latter could not find his tongue, for the instant, for fright and surprise. 'Where is the boy*'

In disjointed and trembling syllables the man gave the information desired.

'You were hardly gone from the place, your worship, when a youth came running and said it was your worship's will that the boy come to you straight, at the bridge-end on the Southwark side. I brought him thither; and when he woke the lad and gave his message, the lad did grumble some little for being disturbed 'so early,' as he called it, but straightway trussed on his rags and went with the youth, only saying it had been better manners that your worship came yourself, not sent a stranger — and so —'

'And so thou'rt a fool! — a fool, and easily cozened — hang all thy breed! Yet mayhap no hurt is done. Possibly no harm is meant the boy. I will go fetch him. Make the table ready. Stay! the coverings of the bed were disposed as if one lay beneath them — happened that by accident*'

'I know not, good your worship. I saw the youth meddle with them- he that came for the boy.'

'Thousand deaths! 'twas done to deceive me — 'tis plain 'twas done to gain time. Hark ye! Was that youth alone*'

'All alone, your worship.'

'Art sure*'

'Sure, your worship.'

'Collect thy scattered wits — bethink thee — take time, man.' After a moment's thought, the servant said:

'When he came, none came with him; but now I remember me that as the two stepped into the throng of the Bridge, a ruffian- looking man plunged out from some near place; and just as he was joining them —'

'What then* — out with it!' thundered the impatient Hendon, interrupting.

'Just then the crowd lapped them up and closed them in, and I saw no more, being called by my master, who was in a rage because a joint that the scrivener had ordered was forgot, though I take all the saints to witness that to blame me for that miscarriage were like holding the unborn babe to judgment for sins com —'

'Out of my sight, idiot! Thy prating drives me mad! Hold! whither art flying* Canst not bide still an instant* Went they toward Southwark*'

'Even so, your worship — for, as I said before, as to that detestable joint, the babe unborn is no whit more blameless than —'

'Art here yet! And prating still* Vanish, lest I throttle thee!' The servitor vanished. Hendon followed after him, passed him, and plunged down the stairs two steps at a stride, muttering, ''Tis that scurvy villain that claimed he was his son. I have lost thee, my poor little mad master — it is a bitter thought — and I had come to love thee so! No! by book and bell, not lost! Not lost, for I will ransack the land till I find thee again. Poor child, yonder is his breakfast — and mine, but I have no hunger now — so, let the rats have it — speed, speed! that is the word!' As he wormed his swift way through the noisy multitudes upon the Bridge, he several times said to himself — clinging to the thought as if it were a particularly pleasing one: 'He grumbled but he went — he went, yes, because he thought Miles Hendon asked it, sweet lad — he would ne'er have done it for another, I know it well!'

CHAPTER XIV (Глава четырнадцатая)

'Le Roi est Mort — Vive le Roi (Король мертв — да здравствует король — франц.)'

TOWARD daylight of the same morning (ближе к дню того самого утра), Tom Canty stirred out of a heavy sleep (Том Кэнти проснулся из тяжелого сна; to stir — шевелить(ся); двигать(ся)) and opened his eyes in the dark (и открыл свои глаза в темноте). He lay silent a few moments (он лежал молча несколько секунд; to lie — лежать), trying to analyze his confused thoughts and impressions (стараясь разобраться в своих смешанных мыслях и впечатлениях), and get some sort of meaning out of them (и добыть какое-нибудь значение из них), then suddenly he burst out (затем вдруг он разразился) in a rapturous but guarded voice (восторженным, но сдержанным голосом):

'I see it all, I see it all (я вижу = понимаю это все)! Now God be thanked (вот Господь да будет возблагодарен), I am, indeed, awake at last (я действительно проснулся наконец)! Come, joy (приди, радость)! vanish, sorrow (исчезни, печаль)! Ho, Nan! Bet (эй, Нэн! Бет)! kick off your straw (скиньте свою солому) and hie ye hither to my side (и спешите сюда, ко мне), till I do pour into your unbelieving ears (пока я не изолью в ваши неверящие уши) the wildest madcap dream (самый дикий безрассудный сон) that ever the spirits of night did conjure up (который когда-либо духи ночи вызывали в воображении) to astonish the soul of man withal (чтобы поразить душу человека этим)!... Ho, Nan, I say! Bet (эй, Нэн, я говорю, Бет)!'...

A dim form appeared (тусклая фигура появилась) at his side (рядом с ним: «у его бока»), and a voice said (и какой-то голос сказал):

'Wilt deign to deliver thy commands (ты снизойдешь, чтобы отдать твои приказы; to deign — снизойти)*'

'Commands (приказы)*.. Oh, woe is me (о, горе мне), I know thy voice (я знаю твой голос)! Speak, thou (говори) — who am I (кто я)*'

'Thou (ты)* In sooth, yesternight (поистине, вчерашней ночью) wert thou the Prince of Wales (был ты принцем Уэльским), to-day art thou my most gracious liege (сегодня ты мой милостивый властелин), Edward, king of England (Эдуард, король Англии).'

Tom buried his head among his pillows (Том зарыл свою голову в подушки; among — посреди), murmuring plaintively (бормоча жалобно):

'Alack, it was no dream (увы, это был не сон)! Go to thy rest (иди к твоему отдыху = отдыхай), sweet sir (милый, сэр) — leave me to my sorrows (оставь меня моим печалям).'

Tom slept again (Том заснул снова), and after a time he had this pleasant dream (и спустя некоторое время он увидел этот = следующий приятный сон). He thought it was summer and he was playing (он думал, что стояло лето и он играл), all alone (совсем один), in the fair meadow (на красивом лугу) called Goodman's Fields (называемом Поля Гудмена), when a dwarf only a foot high (когда карлик высотой всего лишь в фут), with long red whiskers and a humped back (с длинными рыжими усами и горбатой спиной), appeared to him suddenly (показался ему внезапно) and said (и сказал), 'Dig, by that stump (копай у этого пня).' He did so (он сделал так), and found twelve bright new pennies (и нашел двенадцать блестящих новеньких пенни; to find — находить) — wonderful riches (удивительные сокровища)! Yet this was not the best of it (и это было не самое лучшее); for the dwarf said (ибо карлик сказал):

'I know thee (я знаю тебя). Thou art a good lad and deserving (ты хороший мальчик и достойный); thy distresses (твои беды) shall end (закончатся), for the day of thy reward is come (ибо день твоего вознаграждения пришел). Dig here every seventh day (копай здесь каждый седьмой день), and thou shalt find always the same treasure (и ты найдешь всегда то же самое сокровище), twelve bright new pennies (двенадцать ярких новых пенсов). Tell none — keep the secret (не говори никому — храни эту тайну).'

treasure [*treZq], bright [bra*t], suddenly [*sAd*nl*]

TOWARD daylight of the same morning, Tom Canty stirred out of a heavy sleep and opened his eyes in the dark. He lay silent a few moments, trying to analyze his confused thoughts and impressions, and get some sort of meaning out of them, then suddenly he burst out in a rapturous but guarded voice:

'I see it all, I see it all! Now God be thanked, I am, indeed, awake at last! Come, joy! vanish, sorrow! Ho, Nan! Bet! kick off your straw and hie ye hither to my side, till I do pour into your unbelieving ears the wildest madcap dream that ever the spirits of night did conjure up to astonish the soul of man withal!.. Ho, Nan, I say! Bet!.. '

A dim form appeared at his side, and a voice said:

'Wilt deign to deliver thy commands*'

'Commands*.. Oh, woe is me, I know thy voice! Speak, thou — who am I*'

'Thou* In sooth, yesternight wert thou the Prince of Wales, to-day art thou my most gracious liege, Edward, king of England.'

Tom buried his head among his pillows, murmuring plaintively:

'Alack, it was no dream! Go to thy rest, sweet sir — leave me to my sorrows.'

Tom slept again, and after a time he had this pleasant dream. He thought it was summer and he was playing, all alone, in the fair meadow called Goodman's Fields, when a dwarf only a foot high, with long red whiskers and a humped back, appeared to him suddenly and said, 'Dig, by that stump.' He did so, and found twelve bright new pennies — wonderful riches! Yet this was not the best of it; for the dwarf said:

'I know thee. Thou art a good lad and deserving; thy distresses shall end, for the day of thy reward is come. Dig here every seventh day, and thou shalt find always the same treasure, twelve bright new pennies. Tell none — keep the secret.'

Then the dwarf vanished (затем карлик исчез), and Tom flew to Offal Court with his prize (и Том помчался ко Тупику Отбросов со своей находкой), saying to himself (говоря себе), 'Every night will I give my father a penny (каждую ночь = каждый вечер буду я давать моему отцу по пенсу); he will think I begged it (он будет думать, что я выпросил его), it will glad his heart (это обрадует его сердце), and I shall no more be beaten (и я не буду больше избиваем). One penny every week the good priest that teacheth me shall have (один пенс каждую неделю хороший священник, который учит меня, будет иметь); mother, Nan, and Bet the other four (мать, Нэн и Бет — остальные четверо). We be done with hunger and rags now (мы покончили с голодом и лохмотьями теперь), done with fears and frets and savage usage (покончили со страхами и тревогами и диким = жестоким обращением).'

In his dream he reached his sordid home (во сне он достиг своего убогого дома) all out of breath (весь лишенный дыхания = запыхавшийся), but with eyes dancing with grateful enthusiasm (но с глазами, танцевавшими от благодарного энтузиазма); cast four of his pennies into his mother's lap and cried out (бросил четыре из своих пенсов на мамины колени и выкрикнул; to cast — кидать):

'They are for thee (они для тебя)! — all of them (все они), every one (каждый)! — for thee and Nan and Bet (для тебя и Нэн и Бет) — and honestly come by (и честно = честным путем пришедшие), not begged nor stolen (не выпрошенные и не украденные; nor — и не)!'

The happy and astonished mother (счастливая и пораженная мать) strained him to her breast and exclaimed (притянула его к своей груди и воскликнула):

'It waxeth late (становится поздно) — may it please your majesty to rise (не угодно ли вашему величеству встать)*'

Ah, that was not the answer he was expecting (ах, это был не тот ответ, которого он ожидал). The dream had snapped asunder (сон разлетелся на куски) — he was awake (он проснулся).

He opened his eyes (он открыл свои глаза) — the richly clad (богато одетый) First Lord of the Bedchamber (Первый Лорд Опочивальни) was kneeling by his couch (стоял на коленях у его ложа). The gladness of the lying dream faded away (счастье лживого сна испарилось) — the poor boy recognized (бедный мальчик понял) that he was still a captive and a king (что он все еще был пленником и королем). The room was filled with courtiers (комната была наполнена царедворцами) clothed in purple mantles (одетыми в пурпурные мантии) — the mourning color (цвет скорби; mourning — траур) — and with noble servants of the monarch (и благородными = вельможными служителями монарха). Tom sat up in bed (Том сел в кровати) and gazed out from the heavy silken curtains (и уставился из-под тяжелых шелковых занавесов) upon this fine company (на это прекрасное общество).

The weighty business of dressing began (тяжелое дело одевания началось; weight — вес), and one courtier after another knelt (и один придворный за другим опускался на колени) and paid his court (и оказывал свою услугу) and offered to the little king his condolences (и приносил маленькому королю свои соболезнования) upon his heavy loss (в связи с его тяжелой потерей), while the dressing proceeded (в то время как одевание продолжалось). In the beginning (в начале), a shirt was taken up by the Chief Equerry in Waiting (рубашка была взята обер-шталмейстером), who passed it to the First Lord of the Buckhounds (который передал ее первому лорду егермейстеру), who passed it to the Second Gentleman of the Bedchamber (который передал ее второму лорду опочивальни), who passed it to the Head Ranger of Windsor Forest (который передал ее главному лесничему Виндзорского леса), who passed it to the Third Groom of the Stole (который передал ее третьему обер- камергеру), who passed it to the Chancellor Royal of the Duchy of Lancaster (который передал ее королевскому канцлеру герцогства Ланкастерского), who passed it to the Master of the Wardrobe (который передал ее хранителю королевской одежды), who passed it to Norroy King-at-Arms (который передал ее герольдмейстеру Норройскому), who passed it to the Constable of the Tower (который передал ее коменданту Тауэра), who passed it to the Chief Steward of the Household (который передал ее лорду заведующему дворцовым хозяйством), who passed it to the Hereditary Grand Diaperer (который передал ее главному наследственному подвязывателю королевской салфетки), who passed it to the Lord High Admiral of England (который передал ее первому лорду адмиралтейства), who passed it to the Archbishop of Canterbury (который передал ее архиепископу Кентерберийскому), who passed it to the First Lord of the Bedchamber (который передал ее первому лорду опочивальни), who took what was left of it (который взял, что осталось от нее) and put it on Tom (и надел это на Тома; to put on — надевать). Poor little wondering chap (бедный маленький удивленный мальчик), it reminded him of passing buckets at a fire (это напомнило ему передачу (из рук в руки) ведер при пожаре).

savage [*s*v*G], clothed [klqu*d], weighty [*we*t*]

Then the dwarf vanished, and Tom flew to Offal Court with his prize, saying to himself, 'Every night will I give my father a penny; he will think I begged it, it will glad his heart, and I shall no more be beaten. One penny every week the good priest that teacheth me shall have; mother, Nan, and Bet the other four. We be done with hunger and rags now, done with fears and frets and savage usage.'

In his dream he reached his sordid home all out of breath, but with eyes dancing with grateful enthusiasm; cast four of his pennies into his mother's lap and cried out:

'They are for thee! — all of them, every one! — for thee and Nan and Bet — and honestly come by, not begged nor stolen!'

The happy and astonished mother strained him to her breast and exclaimed:

'It waxeth late — may it please your majesty to rise*'

Ah, that was not the answer he was expecting. The dream had snapped asunder — he was awake.

He opened his eyes — the richly clad First Lord of the Bedchamber was kneeling by his couch. The gladness of the lying dream faded away — the poor boy recognized that he was still a captive and a king. The room was filled with courtiers clothed in purple mantles — the mourning color — and with noble servants of the monarch. Tom sat up in bed and gazed out from the heavy silken curtains upon this fine company.

The weighty business of dressing began, and one courtier after another knelt and paid his court and offered to the little king his condolences upon his heavy loss, while the dressing proceeded. In the beginning, a shirt was taken up by the Chief Equerry in Waiting, who passed it to the First Lord of the Buckhounds, who passed it to the Second Gentleman of the Bedchamber, who passed it to the Head Ranger of Windsor Forest, who passed it to the Third Groom of the Stole, who passed it to the Chancellor Royal of the Duchy of Lancaster, who passed it to the Master of the Wardrobe, who passed it to Norroy King-at-Arms, who passed it to the Constable of the Tower, who passed it to the Chief Steward of the Household, who passed it to the Hereditary Grand Diaperer, who passed it to the Lord High Admiral of England, who passed it to the Archbishop of Canterbury, who passed it to the First Lord of the Bedchamber, who took what was left of it and put it on Tom. Poor little wondering chap, it reminded him of passing buckets at a fire.

Each garment in its turn had to go through this slow and solemn process (каждый предмет одежды в свою очередь должен был пройти этот медленный и торжественный процесс); consequently Tom grew very weary of the ceremony (соответственно, Тому стал очень утомленным от этой церемонии); so weary (таким утомленным) that he felt an almost gushing gratefulness (что он ощутил почти безудержную радость; gush — сильный, стремительный поток; сильная струя) when he at last saw his long silken hose (когда он наконец увидел, как его длинные шелковые чулки) begin the journey down the line (начинают путешествие вдоль линии) and knew that the end of the matter was drawing near (и понял, что конец всего этого приближался). But he exulted too soon (но он обрадовался слишком скоро). The First Lord of the Bedchamber received the hose (первый лорд опочивальни получил чулки) and was about to encase Tom's legs in them (и был готов заключить ноги Тома в них), when a sudden flush invaded his face (когда внезапный румянец вошел в его лицо) and he hurriedly hustled the things back into the hands of the Archbishop of Canterbury with an astounded look and a whispered (и он поспешно сунул их обратно в руки архиепископа Кентерберийского с пораженным видом и произнесенными шепотом /словами/), 'See, my lord (взгляните, милорд)!' — pointing to a something connected with the hose (указывая на что-то, связанное с чулками). The Archbishop paled, then flushed (архиепископ побледнел, затем покраснел), and passed the hose to the Lord High Admiral (и передал чулки адмиралу), whispering (шепча) 'See, my lord (взгляните, милорд)!' The Admiral passed the hose to the Hereditary Grand Diaperer, and had hardly breath enough in his body to ejaculate (адмирал передал чулки наследственному подвязывателю королевской салфетки, и у него едва хватило дыхания = силы произнести), 'See, my lord (взгляните, милорд)!' The hose drifted backward along the line (чулки перенеслись обратно вдоль линии), to the Chief Steward of the Household, the Constable of the Tower, Norroy King-at-Arms, the Master of the Wardrobe, the Chancellor Royal of the Duchy of Lancaster, the Third Groom of the Stole, the Head Ranger of Windsor Forest, the Second Gentleman of the Bedchamber, the First Lord of the Buckhounds (к лорду заведующему дворцовым хозяйством, коменданту Тауэра, герольдмейстеру Норройскому, хранителю королевской одежды, канцлеру герцогства Ланкастерского, третьему обер-камергеру, главному лесничему Виндзорского леса, второму лорду опочивальни, первому лорду егермейстеру) — accompanied always with that amazed and frightened 'See! see!' (сопровождаемые всегда этим изумленным и испуганным «Смотрите! Смотрите!») — till they finally reached the hands of the Chief Equerry in Waiting (пока они наконец не достигли рук обер-шталмейстера), who gazed a moment (который смотрел минуту), with a pallid face (с мертвенно-бледным лицом), upon what had caused all this dismay (на то, что вызвало весь этот переполох), then hoarsely whispered (затем хрипло прошептал).

'Body of my life (Господи помилуй: «тело моей жизни»), a tag gone from a truss point (наконечник пропал с конца шнурка)! — to the Tower with the Head Keeper of the King's Hose (в Тауэр главного хранителя королевских чулок)!' — after which he leaned upon the shoulder of the First Lord of the Buckhounds (после чего он оперся о плечо первого лорда егермейстера) to regather his vanished strength (чтобы восстановить свои иссякшие силы) while fresh hose, without any damaged strings to them, were brought (пока свежие чулки, без каких-либо поврежденных шнурков на них, были принесены; to bring — приносить).

But all things must have an end (но все вещи должны иметь конец), and so in time Tom Canty was in a condition to get out of bed (так что спустя некоторое время Том Кэнти был в состоянии вылезти из постели). The proper official (соответствующий чиновник) poured water (налил воды), the proper official engineered the washing (соответствующий чиновник осуществлял умывание), the proper official stood by with a towel (соответствующий чиновник стоял рядом с полотенцем), and by and by (и вскоре) Tom got safely through the purifying stage (Том прошел благополучно стадию очистки) and was ready for the services of the Hairdresser-Royal (и был готов к услугам королевского цирюльника). When he at length emerged from his master's hands (когда он наконец вышел из рук своего мастера), he was a gracious figure (он был прелестной фигуркой) and as pretty as a girl (и таким хорошеньким, как девочка), in his mantle and trunks of purple satin, and purple- plumed cap (в своей мантии и штанах из пурпурного атласа и в шапочке с пурпурным пером). He now moved in state (он теперь двигался торжественно) toward his breakfast-room (к своей комнате для завтраков), through the midst of the courtly assemblage (через середину = среди угодливой толпы); and as he passed (и пока он проходил), these fell back (эти = они откидывались назад; to fall — падать), leaving his way free (оставляя его путь свободным), and dropped upon their knees (и падали на колени).

pallid [*p*l*d], accompany [**kAmp*n*], proper [*prOp*]

Each garment in its turn had to go through this slow and solemn process; consequently Tom grew very weary of the ceremony; so weary that he felt an almost gushing gratefulness when he at last saw his long silken hose begin the journey down the line and knew that the end of the matter was drawing near. But he exulted too soon. The First Lord of the Bedchamber received the hose and was about to encase Tom's legs in them, when a sudden flush invaded his face and he hurriedly hustled the things back into the hands of the Archbishop of Canterbury with an astounded look and a whispered, 'See, my lord!' — pointing to a something connected with the hose. The Archbishop paled, then flushed, and passed the hose to the Lord High Admiral, whispering 'See, my lord!' The Admiral passed the hose to the Hereditary Grand Diaperer, and had hardly breath enough in his body to ejaculate, 'See, my lord!' The hose drifted backward along the line, to the Chief Steward of the Household, the Constable of the Tower, Norroy King-at-Arms, the Master of the Wardrobe, the Chancellor Royal of the Duchy of Lancaster, the Third Groom of the Stole, the Head Ranger of Windsor Forest, the Second Gentleman of the Bedchamber, the First Lord of the Buckhounds — accompanied always with that amazed and frightened 'See! see!' — till they finally reached the hands of the Chief Equerry in Waiting, who gazed a moment, with a pallid face, upon what had caused all this dismay, then hoarsely whispered 'Body of my life, a tag gone from a truss point! — to the Tower with the Head Keeper of the King's Hose!' — after which he leaned upon the shoulder of the First Lord of the Buckhounds to regather his vanished strength while fresh hose, without any damaged strings to them, were brought.

But all things must have an end, and so in time Tom Canty was in a condition to get out of bed. The proper official poured water, the proper official engineered the washing, the proper official stood by with a towel, and by and by Tom got safely through the purifying stage and was ready for the services of the Hairdresser-Royal. When he at length emerged from his master's hands, he was a gracious figure and as pretty as a girl, in his mantle and trunks of purple satin, and purple-plumed cap. He now moved in state toward his breakfast-room, through the midst of the courtly assemblage; and as he passed, these fell back, leaving his way free, and dropped upon their knees.

After breakfast he was conducted (после завтрака он был препровожден), with regal ceremony (с пышной церемонией), attended (сопровождаемый) by his great officers (его вельможными придворными) and his guard of fifty Gentlemen Pensioners bearing gilt battle- axes (и своей стражей из пятидесяти дворян, несших позолоченные алебарды; gentleman — джентльмен, дворянин; pensioner — наемник), to the throne-room (в тронный зал), where he proceeded to transact business of state (куда он проследовал, чтобы заниматься делами государства; to transact — вести дела). His 'uncle' Lord Hertford (его «дядя» лорд Хартфорд), took his stand by the throne (занял свое место подле трона; to take — брать), to assist the royal mind with wise counsel (чтобы помогать королевскому уму мудрым советом).

The body of illustrious men (отряд/группа прославленных людей) named by the late king as his executors (называвшихся покойным королем его душеприказчиками), appeared, to ask Tom's approval of certain acts of theirs (появились, чтобы испросить у Тома одобрения некоторых актов, составленных ими) — rather a form (в значительной мере формальность), and yet not wholly a form (и все же не совсем формальность; wholly — целиком), since there was no Protector as yet (так как не было лорда- протектора еще). The Archbishop of Canterbury made report of the decree of the Council of Executors (архиепископ Кентерберийский сделал доклад о постановлении Совета Душеприказчиков) concerning the obsequies of his late most illustrious majesty (касательно похорон его покойного весьма достославного величества), and finished by reading the signatures of the executors, to wit (и закончил прочтением подписией душеприказчиков, а именно): the Archbishop of Canterbury (архиепископ Кентерберийский); the Lord Chancellor of England (лорд-канцлер Англии); William Lord St. John (Уильям Лорд Сент-Джон); John Lord Russell (Джон Лорд Расселл); Edward Earl of Hertford (Эдуард, граф Хартфордский); John Viscount Lisle (Джон, виконт Лилльский); Cuthbert Bishop of Durham (Катберт, епископ Дарэмский) —

Tom was not listening (Том не слушал) — an earlier clause of the document was puzzling him (более ранний пункт документа смущал его). At this point he turned (в этот момент он обернулся) and whispered to Lord Hertford (и прошептал лорду Хартфорду):

'What day did he say the burial hath been appointed for (на какой день, он сказал, погребение было назначено; to appoint — назначать)*'

'The 16th of the coming month (на 16-е приходящего = следующего месяца), my liege (мой повелитель).'

''Tis a strange folly (это странная неосмотрительность). Will he keep (он продержится)*'

Poor chap (бедный парень), he was still new to the customs of royalty (он все еще был нов = незнаком с обычаями королевской власти); he was used to seeing the forlorn dead of Offal Court hustled out of the way with a very different sort of expedition (он привык видеть, как жалкого мертвеца из Тупика Отбросов отбрасывали с дороги с совершенно другим видом спешки; to be used to smth — быть привыкшим к чему-то). However, the Lord Hertford set his mind at rest (однако лорд Хартфорд успокоил его: «установил его разум на отдых») with a word or two (несколькими словами: «одним словом или двумя»).

A secretary of state presented an order of the council (статс-секретарь представил постановление государственного совета) appointing the morrow at eleven for the reception of the foreign ambassadors (назначавшее на другой день в одиннадцать часов прием иностранных послов), and desired the king's assent (и испросил дозволения короля).

Tom turned an inquiring look toward Hertford (Том обратил вопрошающий взгляд к Хартфорду), who whispered (который прошептал):

'Your majesty will signify consent (Ваше величество изъявит согласие). They come to testify their royal masters' sense of the heavy calamity (они прибывают, чтобы выразить вам соболезнование их августейших повелителей по поводу тяжкого горя) which hath visited your grace and the realm of England (которое постигло Ваше величество и королевство Англию).'

Tom did as he was bidden (Том сделал, как его попросили: «как он был попрошен»). Another secretary began to read a preamble (другой секретарь начал читать преамбулу) concerning the expenses of the late king's household (касательно расходов хозяйства покойного короля), which had amounted to 28000 pounds (которые составили 28000 фунтов) during the preceding six months (за предыдущие шесть месяцев) — a sum so vast (сумму настолько огромную) that it made Tom Canty gasp (что она заставила Тома ахнуть от изумления); he gasped again (он ахнул снова) when the fact appeared (когда факт появился = когда выяснилось) that 20000 of this money (что 20000 из этих денег) were still owing and unpaid (были все еще задолжены и невыплачены); and once more (и еще один раз) when it appeared that the king's coffers were about empty (когда выяснилось, что королевская казна почти пуста), and his twelve hundred servants much embarrassed (а его двенадцать сотен = 1200 слуг удручены) for lack of the wages (отсутствием жалования) due them (причитающегося им). Tom spoke out, with lively apprehension (Том громко произнес с сильной тревогой; to speak out — высказываться, громко говорить).

'We be going to the dogs (мы пойдем ко всем чертям = разоримся), 'tis plain (это ясно). 'Tis meet and necessary (это правильно и необходимо) that we take a smaller house (чтобы мы взяли домик поменьше) and set the servants at large (и распустить наших слуг; to set at large — распустить), sith they be of no value but to make delay (так как они не представляют никакой ценности, а только все замедляют; delay — задержка) and trouble one with offices that harass the spirit and shame the soul (и беспокоят человека услугами, которые беспокоят дух и пристыжают душу), they misbecoming any but a doll (они не приличествуют никому, кроме куклы), that hath nor brains nor hands to help itself withal (которая не имеет ни мозга, ни рук, чтобы помочь себе ими). I remember me of a small house (я вспоминаю маленький дом) that standeth over against the fish-market, by Billingsgate — (который стоит напротив рыбного рынка у Билингсгэйта)'

obsequies [*Obs*kw*z], preceding [pr**si:d**], signature [*s*gn*tS*]

After breakfast he was conducted, with regal ceremony, attended by his great officers and his guard of fifty Gentlemen Pensioners bearing gilt battle-axes, to the throne-room, where he proceeded to transact business of state. His 'uncle' Lord Hertford, took his stand by the throne, to assist he royal mind with wise counsel.

The body of illustrious men named by the late king as his executors, appeared, to ask Tom's approval of certain acts of theirs — rather a form, and yet not wholly a form, since there was no Protector as yet. The Archbishop of Canterbury made report of the decree of the Council of Executors concerning the obsequies of his late most illustrious majesty, and finished by reading the signatures of the executors, to wit: the Archbishop of Canterbury; the Lord Chancellor of England; William Lord St. John; John Lord Russell; Edward Earl of Hertford; John Viscount Lisle; Cuthbert Bishop of Durham —

Tom was not listening — an earlier clause of the document was puzzling him. At this point he turned and whispered to Lord Hertford:

'What day did he say the burial hath been appointed for*'

'The 16th of the coming month, my liege.'

''Tis a strange folly. Will he keep*'

Poor chap, he was still new to the customs of royalty; he was used to seeing the forlorn dead of Offal Court hustled out of the way with a very different sort of expedition. However, the Lord Hertford set his mind at rest with a word or two.

A secretary of state presented an order of the council appointing the morrow at eleven for the reception of the foreign ambassadors, and desired the king's assent.

Tom turned an inquiring look toward Hertford, who whispered:

'Your majesty will signify consent. They come to testify their royal masters' sense of the heavy calamity which hath visited your grace and the realm of England.'

Tom did as he was bidden. Another secretary began to read a preamble concerning the expenses of the late king's household, which had amounted to 28000 pounds during the preceding six months — a sum so vast that it made Tom Canty gasp; he gasped again when the fact appeared that 20000 of this money were still owing and unpaid; and once more when it appeared that the king's coffers were about empty, and his twelve hundred servants much embarrassed for lack of the wages due them. Tom spoke out, with lively apprehension.

'We be going to the dogs, 'tis plain. 'Tis meet and necessary that we take a smaller house and set the servants at large, sith they be of no value but to make delay, and trouble one with offices that harass the spirit and shame the soul, they misbecoming any but a doll, that hath nor brains nor hands to help itself withal. I remember me of a small house that standeth over against the fish- market, by Billingsgate —'

A sharp pressure upon Tom's arm (резкое нажатие на руку Тома) stopped his foolish tongue (остановило его глупый язык) and sent a blush to his face (и послало краску в его лицо); but no countenance there betrayed any sign (но ни одно лицо там не подало ни одного знака) that this strange speech had been remarked or given concern (что эта странная речь была замечена или вызвала беспокойство).

A secretary made report (секретарь сделал доклад) that forasmuch as the late king (что ввиду того, что почивший король) had provided in his will (заявил в своем завещании) for conferring the ducal degree upon the Earl of Hertford (о жаловании герцогского титула графу Хартфорду) and raising his brother, Sir Thomas Seymour (и о поднятии = переводе его брата, сэра Томаса Сеймура), to the peerage (в сословие пэров), and likewise Hertford's son to an earldom (а равно и сына Хартфорда — в графское звание), together similar aggrandizements to other great servants of the crown (вместе с подобными возвышениями другим великим слугам короны), the council had resolved to hold a sitting (совет решил провести заседание) on the 16th February (16 февраля) for the delivering and confirming of these honors (для отдания и подтверждения этих почестей); and that meantime the late king (и что в то же время почивший король) not having granted (не пожаловав), in writing (в письменной форме), estates suitable to the support of these dignities (поместий, пригодных для поддержания этих титулов), the council (совет), knowing his private wishes in that regard (зная его личные желания в этом отношении), had thought proper (счел подобающим) to grant to Seymour '500 pound lands' (пожаловать Сеймуру земли на 500 фунтов) and to Hertford's son '800 pound lands (а сыну Хартфорда — земли на 800 фунтов), and 300 pound of the next bishop's lands (и на 300 фунтов от соседних земель епископа) which should fall vacant (которые могут освободиться),' — his present majesty being willing (при согласии его настоящего величества).

Tom was about to blurt out something (был готов выпалить что-нибудь) about the propriety of paying (о уместности (того, чтобы) выплатить) the late king's debts (долги покойного короля) first (сперва) before squandering all his money (прежде чем расточать все его деньги); but a timely touch upon his arm (но своевременное прикосновение к его руке), from the thoughtful Hertford (от чуткого Хартфорда = сделанное им), saved him this indiscretion (сохранило его от этой неосмотрительности); wherefore he gave the royal assent (по каковой причине он дал свое королевское согласие), without spoken comment (без произнесенного комментария), but with much inward discomfort (но с сильным внутренним дискомфортом). While he sat (пока он сидел) reflecting a moment over the ease (размышляя минуту над легкостью) with which he was doing strange and glittering miracles (с которой он делал странные и блистательные чудеса), a happy thought shot into his mind (счастливая мысль пришла ему на ум; to shoot — стрелять; mind — сознание, мысли): why not make his mother Duchess of Offal Court (почему бы не сделать свою мать герцогиней Тупика отбросов) and give her an estate (и не дать ей поместье)* But a sorrowful thought (но печальная мысль) swept it instantly away (смела это немедленно прочь; to sweep — мести); he was only a king in name (он был королем только по имени; only — только), these grave veterans and great nobles were his masters (эти важные ветераны и великие дворяне были его хозяевами); to them his mother was only the creature of a diseased mind (для них его мать была всего лишь созданием больного ума); they would simply listen to his project with unbelieving ears (они просто выслушали бы его проект неверящими ушами), then send for the doctor (затем послали бы за доктором).

The dull work went tediously on (скучная работа нудно продолжилась). Petitions were read (петиции зачитывались), and proclamations (и прокламации), patents (грамоты), and all manner of wordy, repetitious and wearisome papers (и всякие виды многословных, повторяющихся и утомительных бумаг) relating to the public business (относящихся к государственным делам); and at last Tom sighed pathetically (и наконец Том вздохнул жалобно) and murmured to himself (и пробормотал себе), 'In what have I offended (в чем согрешил я), that the good God should take me away from the fields and the free air and the sunshine (чтобы милостивый Бог забрал меня с полей и вольного воздуха и солнечного света), to shut me up here and make me a king and afflict me so (чтобы запереть меня здесь и сделать меня королем и причинять мне боль так; to shut up — закрыть, заколотить, заткнуться; to afflict — беспокоить; страдать; задевать, огорчать; причинять боль)*' Then his poor muddled head nodded awhile (затем его бедная одурманенная голова кивала какое-то время), and presently dropped to his shoulder (и вскоре упала ему на плечо); and the business of the empire came to a standstill (и дела империи зашли в тупик) for want of that august factor (из-за отсутствия августейшего фактора), the ratifying power (ратифицирующей силы). Silence ensued around the slumbering child (тишина воцарилась вокруг дремлющего ребенка), and the sages of the realm ceased from their deliberations (и мудрецы королевства прекратили свои обсуждения).

pressure [*preS*], assent [**sent], pathetically [p***et*kl*]

A sharp pressure upon Tom's arm stopped his foolish tongue and sent a blush to his face; but no countenance there betrayed any sign that this strange speech had been remarked or given concern.

A secretary made report that forasmuch as the late king had provided in his will for conferring the ducal degree upon the Earl of Hertford and raising his brother, Sir Thomas Seymour, to the peerage, and likewise Hertford's son to an earldom, together similar aggrandizements to other great servants of the crown, the council had resolved to hold a sitting on the 16th February for the delivering and confirming of these honors; and that meantime the late king not having granted, in writing, estates suitable to the support of these dignities, the council, knowing his private wishes in that regard, had thought proper to grant to Seymour '500 pound lands' and to Hertford's son '800 pound lands, and 300 pound of the next bishop's lands which should fall vacant,' — his present majesty being willing.

Tom was about to blurt out something about the propriety of paying the late king's debts first before squandering all his money; but a timely touch upon his arm, from the thoughtful Hertford, saved him this indiscretion; wherefore he gave the royal assent, without spoken comment, but with much inward discomfort. While he sat reflecting a moment over the ease with which he was doing strange and glittering miracles, a happy thought shot into his mind: why not make his mother Duchess of Offal Court and give her an estate* But a sorrowful thought swept it instantly away; he was only a king in name, these grave veterans and great nobles were his masters; to them his mother was only the creature of a diseased mind; they would simply listen to his project with unbelieving ears, then send for the doctor.

The dull work went tediously on. Petitions were read, and proclamations, patents, and all manner of wordy, repetitious and wearisome papers relating to the public business; and at last Tom sighed pathetically and murmured to himself, 'In what have I offended, that the good God should take me away from the fields and the free air and the sunshine, to shut me up here and make me a king and afflict me so*' Then his poor muddled head nodded awhile, and presently dropped to his shoulder; and the business of the empire came to a standstill for want of that august factor, the ratifying power. Silence ensued around the slumbering child, and the sages of the realm ceased from their deliberations.

During the forenoon (в течение утра), Tom had an enjoyable hour (Том провел приятный час), by permission of his keepers, Hertford and St. John (с позволения своих смотрителей, Хартфорда и Сент-Джона), with the Lady Elizabeth and the little Lady Jane Grey (с леди Элизабет и маленькой леди Джейн Грей); though the spirits of the princesses were rather subdued (хотя настроение принцесс было весьма подавленным) by the mighty stroke that had fallen upon the royal house (могучим ударом, который упал на королевский дом); and at the end of the visit his 'elder sister' (и в конце визита его «старшая сестра») — afterward the 'Bloody Mary' of history (впоследствии «Кровавая Мэри» истории) — chilled him with a solemn interview (заморозила его = привела его в уныние торжественной беседой) which had but one merit in his eyes, its brevity (которая имела только одно достоинство в его глазах, краткость). He had a few moments to himself (у него было несколько минут на себя), and then a slim lad of about twelve years of age was admitted to his presence (а затем худой парень примерно двенадцати лет был допущен в его присутствие), whose clothing (чья одежда), except his snowy ruff and the laces about his wrists (за исключением его белоснежного воротника и кружев на запястьях), was of black (была черного цвета) — doublet, hose and all (камзол, чулки и все /остальное/). He bore no badge of mourning but a knot of purple ribbon on his shoulder (он не носил никакого знака траура, только узел из пурпурной ленты на плече). He advanced hesitatingly (он продвинулся колеблясь; to hesitate — колебаться), with head bowed and bare (с головой склоненной и непокрытой), and dropped upon one knee in front of Tom (и упал на одно колено перед Томом). Tom sat still and contemplated him soberly for a moment (Том сидел неподвижно и разглядывал его серьезно минуту). Then he said (затем он сказал):

'Rise, lad (встань, мальчик). Who art thou (кто ты)* What wouldst have (чего ты хочешь)*'

The boy rose (мальчик встал), and stood at graceful ease (и стоял с непринужденной грацией), but with an aspect of concern in his face (но с выражением озабоченности на лице). He said (он сказал):

'Of a surety thou must remember me, my lord (конечно, ты должен помнить меня, милорд). I am thy whipping-boy (я твой мальчик для битья; to whip — хлестать).

'My whipping-boy (мой мальчик для битья)*'

'The same, your grace (он самый, ваша милость), I am Humphrey — Humphrey Marlow (я Хамфри — Хамфри Марло).'

Tom perceived that here was some one (Том понял, что здесь = перед ним был кто-то) whom his keepers ought to have told him about (о ком его хранители должны были бы ему рассказать). The situation was delicate (ситуация была деликатная). What should he do (что должен он сделать)* — pretend he knew this lad (притвориться, что он знает этого мальчика; to know — знать), and then betray, by his every utterance (а затем выдать каждым своими высказыванием), that he had never heard of him before (что он никогда о нем раньше не слышал)* No, that would not do (нет, это не пойдет: «это бы не сделало»). An idea came to his relief (мысль пришла ему на помощь; relief — облегчение, помощь): accidents like this (случаи как этот = такие собыитя) might be likely to happen (возможно, будут случаться; likely — вероятный) with some frequency (с некоторой частотой), now that (теперь, когда) business urgencies (неотложные дела; urgency — крайняя необходимость) would often call (часто будут отзывать) Hertford and St. John from his side (Хартфорда и Сент-Джона от него: «от его бока»), they being members of the council of executors (так как они члены совета душеприказчиков); therefore perhaps it would be well (следовательно, возможно, было бы хорошо) to strike out a plan himself (составить план самому) to meet the requirements of such emergencies (чтобы отвечать требованиям таких непредвиденных случаев). Yes, that would be a wise course (да, это был бы мудрый курс) — he would practise on this boy (он попрактикуется на этом мальчике), and see what sort of success he might achieve (и посмотрит, какого рода успеха он мог бы достигнуть). So he stroked his brow (так что он гладил свой лоб), perplexedly (растерянно), a moment or two (минуту или две), and presently said (и наконец сказал):

'Now I seem to remember thee somewhat (сейчас я, кажется, вспомнил тебя отчасти) — but my wit (но мой разум) is clogged and dim with suffering (застопорен и затуманен страданием; clog — затруднение, помеха, препятствие; to clog — затруднять движение, задерживать, препятствовать, обременять; dim — неясный, неотчетливый, смутный) —'

'Alack, my poor master (увы, мой бедный хозяин)!' ejaculated the whipping-boy, with feeling (воскликнул мальчик для битья с чувством); adding, to himself (добавив к себе = себе под нос), 'In truth 'tis as they said (поистине это = все так, как они сказали) — his mind is gone (его разум исчез) — alas, poor soul (увы, бедная душа)! But misfortune catch me (но напасть меня разрази; to catch — ловить), how am I forgetting (как это я забываю)! they said one must not seem to observe (они сказали, что никто не должен казаться замечать = подавать вида, что замечает) that aught is wrong with him (что что-либо не в порядке с ним).'

subdue [s*b*dju:], brevity [*brev*t*], frequency [*fri:kw*ns*]

During the forenoon, Tom had an enjoyable hour, by permission of his keepers, Hertford and St. John, with the Lady Elizabeth and the little Lady Jane Grey; though the spirits of the princesses were rather subdued by the mighty stroke that had fallen upon the royal house; and at the end of the visit his 'elder sister' — afterward the 'Bloody Mary' of history — chilled him with a solemn interview which had but one merit in his eyes, its brevity. He had a few moments to himself, and then a slim lad of about twelve years of age was admitted to his presence, whose clothing, except his snowy ruff and the laces about his wrists, was of black — doublet, hose and all. He bore no badge of mourning but a knot of purple ribbon on his shoulder. He advanced hesitatingly, with head bowed and bare, and dropped upon one knee in front of Tom. Tom sat still and contemplated him soberly for a moment. Then he said:

'Rise, lad. Who art thou* What wouldst have*'

The boy rose, and stood at graceful ease, but with an aspect of concern in his face. He said:

'Of a surety thou must remember me, my lord. I am thy whipping- boy.

Далее:  1   2   3   4   5   6   7

Смотреть другие книги >>